Танцовщица и султан

— Милая традиция. — Усмехнулся он, удержав испуганную, тяжело дышащую меня в вертикальном положении, а затем, разглядев мою злобную хомячью мордашку… расхохотался.

Под его веселый, слегка издевательский смех я угрюмо дожевывала печенья, и такую картину маслом застали сначала стражи, а потом и тахри. Все пятеро бессловесно замерли памятниками самим себе, с огромными такими глазами, будто смеющийся султан — это нечто из ряда вон выходящее.

— Что здесь происходит? — Подавляя "кашлем" смех спросил султан.

— Повелитель… — удивленно моргнув, первой отмерла тахри, низко поклонившись, — эта… илври, — злобный взгляд на меня и тщательно замятое нехорошее слово вместо последнего, — …пользуясь тем, что работает на кухне, ст… украла сладости, предназначавшиеся вам. Я всего лишь хотела наказать нахалку.

Хмыкнув, султан поджал губы, явно таким образом пытаясь сдержать смех — ибо глаза его смеялись, вопросительно взглянул на меня.

Я не знала, что сказать. Можно ли подобрать оправдание такой глупости? Вряд ли.

— В гареме кормят непонятно чем. Хоть бы раз дали сладости, или хотя бы фрукты. — Стушевалась я, понимая, как глупо звучат эти детские оправдания.

— Кхм… ясно. — Повелитель глубоко вздохнул, сдерживая рвущийся наружу смех, и уже спокойно добавил, обращаясь к тахри и страже: — можете идти.

Стража послушалась сразу: поклонившись, воины удалились, а вот тахри осталась стоять на месте с глубоко оскорбленным видом.

— Но, повелитель… так же нельзя… дисциплина… — неуверенно пробормотала она, однако тот жестом велел ей исполнять приказ, и если бы взглядом можно было убивать — я была бы уже мертва.

Поворот, однако…

Когда он снова повернулся к стыдливо краснеющей мне, в его глаза вернулись теплые смешинки. Сердце забилось с бешенной скоростью — приподняв мою голову за подбородок, заставив тем самым поднять взгляд, он с усмешкой провел большим пальцем по уголку губ, вытирая шоколад.

В шоке я не могла даже пошевелиться, не то что сказать хоть что-то, чтобы разрушить повисшую паузу — настолько нежным и глубоко интимным был этот жест.

— Никогда нельзя предугадать, из-за какого угла ты появишься, — насмехался он, — Впрочем, не зря ведь говорят, что счастье всегда появляется неожиданно.

Это он меня счастьем назвал?.. Серьезно, что ли?..

Ловя челюсть где-то в траве, я хотела бы выяснить поподробнее, что он имел ввиду, но он тут же перевел тему:

— Хочу показать тебе кое-что. — Сказано это было таким тоном, что заинтригованная я замолчала.

Он повел меня вглубь сада, в ту его часть, где я еще не была. По пути не забывал подкалывать, говоря, что я верчу головой, как ребенок. А где тут было удержаться, такая красота. Такие фонтаны, такие цветы. Дух захватывает…

— Смотри. — Улыбнувшись, он указал куда-то, и когда я проследила за направлением его взгляда… время остановилось.

Огромная клумба, размером с поляну, сплошь усыпанная… ромашками…

Замерев на вдохе, я разглядывала все это солнечное великолепие, как солдат, вернувшийся домой с войны. Я и впрямь будто на секунду вернулась домой…

В детстве, когда я была маленькой, мы с давней подругой часто убегали из поселка в ближайший лес, а там было поле — такое же, усыпанное ромашками, только помельче. И, набрав грибов да ягод, мы нарывали еще и огромные букеты этих простых, но таких чудесных цветов, и с улыбками дарили их родителям. Мои так и называли мня, ласково-ласково — Ромашка, в лучшие времена моей жизни, когда между нами еще не существовало еще никаких разногласий, когда у меня не было никаких забот… а букеты ромашек, поставленные в вазы, источали лесной аромат на весь дом… А мама, да и я тоже, очень любили зимними вечерами ромашковый чай с медом…

Этот запах — запах детства…

Сглотнув горький комок, застрявший в горле, я едва подавила отчаянное желание "искупнуться" в этих цветах, как это делала когда-то… И вдруг мучительно остро осознала, по чему же я так скучаю все это время: не по Айрасу и не по Тарисхону, а по дому. Дому, которого у меня больше нет.

Какое странное чувство — и больно, и радостно…

— Эти цветы очень редкие, — ворвался в мои воспоминания бархатистый голос султана, слегка приведя в чувство, — Древние называли их "соули", что означает "солнце". Они символизируют чистоту, яркость, тепло, жизнь и радость. Я хотел показать их тебе, потому что они напоминают мне тебя, но, похоже, ты их уже видела. Неужели они растут в Эардане?

— Да. — Немного хрипло ответила я (это и правда так, я их видела там пару раз). — Только их там мало и они мельче…

— Почему они вызывают у тебя грусть? — Пытливо взглянув в глаза, поинтересовался он.

— Грусть? Ни в коем случае, — как-то горько улыбнулась я, — Это мои любимые цветы, я обожаю их с детства. Просто… они росли рядом с домом…

— Если воспоминания о доме вызывают у тебя такую боль, почему ты сбежала оттуда? — Помолчав, осторожно спросил повелитель.

— Потому что дура была. — Тихо ответила я, имея ввиду отнюдь не графский замок, но ему это знать необязательно.