Танцовщица и султан

Впервые столкнулась с такой ситуацией, когда не знаешь, жалеть о содеянном или радоваться. Три дня назад, тем вечером, когда был "праздник" в покоях Каана, в меня словно бес вселился. И что стало тому причиной — "новости" об истинном отношении бывшего ко мне или ревность ко всем тем девушкам, которых посылали вместе со мной в его покои — непонятно, но, скорее всего, и то и другое. Но акт в том, что я обо всем забыла… о том, что именно он запер меня здесь, о том, как мечтала сбежать…

"Оно того стоило" — ехидно высказалось подсознание, подкидывая мне кое-какие жаркие воспоминания…

Так, стоп, сейчас не об этом. Не об этом, я сказала.

Тут кто-то постучал, вовремя отвлекая меня от размышлений. Но когда я увидела, кто ко мне пожаловал, шальная улыбка сползла с лица.

Гизем.

Войдя, моя рыжеволосая "подруга" пристально, с прищуром и даже долей презрения разглядывала меня, словно впервые видела.

— Давно хотела с тобой поговорить, но все никак не решалась. Да и с некоторых пор подозреваю, что тебе оно и ненужно. Но он просил. — Произнесла она, — Можно?..

— Да, присаживайся, — растерянная и немного настороженная, но в то же время слегка заинтригованная я кивнула на ту же софу, на которой сама сидела.

— Прежде всего, я хочу спросить… — как-то неуверенно начала она, сев рядом, — ты оказалась здесь, в гареме, по своей воле? Ведь никто из нас до сих пор не знает…

— Нет, естественно. — Честно ответила я. — Но почему ты спрашиваешь?

— А ты хотела бы… вернуться, если бы у тебя была такая возможность? — Она проигнорировала мой вопрос.

Я задумалась. Действительно, хотела бы?.. Как долго продлится мое счастье в этих стенах, счастье запертой в них свободолюбивой птички?

С другой стороны, убежать и просто все забыть я бы теперь тоже вряд ли бы смогла, даже если бы была возможность. А ведь еще недавно все было куда проще: выберись любой ценой, убеги, улети… но сама же оторвала себе крылья.

— Возможно… я уже не знаю, — неуверенно, осторожно сказала я, — но ты так и не ответила на вопрос.

— Дело в том… — ее глаза забегали по комнате, но, собравшись, она продолжила: — есть один человек, который может помочь нам сбежать. Скоро.

Она выжидающе взглянула на меня, я же только усмехнулась.

— Я даже знаю этого человека. Случайно увидела вас в саду три дня назад. — Решив не таиться, ответила я, наблюдая, как стремительно бледнеет собеседница, — Вот только не понимаю, зачем тебе и твоему жениху помогать мне.

С минуту она глупо хлопала глазами, будто не в силах взять в толк мои слова, а потом вдруг расхохоталась — нервно, с нотками истерики.

— Значит, ты подумала, что мы с Гардом… — отсмеявшись, пробормотала она, а потом в ужасе замерла: — неужто ты из-за этого потом… О боги… Понимаешь, Роксана, Гард, он… он не мой жених. Он мой брат.

Смысл сказанного ею дошел до меня не сразу. А потом…

— Что?..

А ведь действительно, тогда, когда я их видела, не прозвучало ни одного слова, вроде "любимый" или "любимая", они не целовались, а просто обнимались — крепко, нежно, как и положено истосковавшимся друг по другу людям.

Порывисто закрыла лицо руками. Ненавижу в себе это — поспешные выводы…

"А много ли это меняет? Он бросил меня, не сказав ни слова, кроме жалкого "прости", и то не в лицо — значит, на меня ему глубоко наплевать. Вопрос прежний: зачем тогда помогает?" — подумала я.

— Допустим, это так. Зачем ему я?

— К сожалению, он любит тебя. — Ответила меня, разглядывая меня пронзительными глазами-скальпелями, будто норовя вскрыть и изучить.

— Любит?.. — Я зло улыбнулась, — Это он тебе сказал? Не знаю, может, у этого слова появилось другое значение, но в том единственном его понимании, которое известно мне, люди не уходят от любимых ни того ни с сего, оставив лишь ничего не объясняющую записку.

Гизем почему-то виновато опустила глаза.

— Это из-за меня, — вдруг сказала она, — он… сделал это для того, чтобы мне помочь. Не спрашивай, почему так, — остановила она совершенно потерявшую нить ее сбивчивых объяснений меня от закономерно возникающих вопросов, — если захочет, он сам потом расскажет. Но хотя бы то, что он хотел отказаться от должности, чтобы вызволить тебя из гарема эра эль Салмаха, уже о чем-то говорит.

Так вот что он ему тогда предложил… А что, вполне правдоподобно: на меньшее этот мерзавец и не согласился бы обменять наложницу, стоившую ему целого состояния.

— Я не собираюсь тебе что-либо доказывать, — добавила она, — Меня, мягко говоря, не радует, что моему брату так важна девушка, которая уже счастлива с другим… я даже подозреваю, что повелитель его тогда чуть не убил тоже из-за тебя, но…

— Что? Когда? — Перебила ее я.

— Чуть больше недели назад его уволокли в темницу и пытали, — со страхом и искренней болью в голосе ответила она, — По здешним меркам довольно безобидно: били кнутом и выдирали ногти… султан что-то хотел вызнать. Гард наотрез отказался мне рассказывать что именно, но как-то тогда отговорился… Они ведь были когда-то друзьями с повелителем, хотя тоже мне, дружба… И слава богам, что он вырвался, иначе, видит небо, я бы убила тебя.