Танцовщица (СИ)

Сделать ничего было нельзя. Катя вышла на работу в фитнес. Пустой огромный подвал давил на нее одиночеством. Девушка часами танцевала в зеркальном зале, записывая обучающие ролики. Они не всегда получались — часто на видео были видны слезы, макияж плыл. Но Катя брала себя в руки, запрещала себе думать о плохом, снова красила глаза и делала следующую запись, бодрым голосом отсчитывая такты. Сайт фитнеса работал, клиенты были довольны. Правда, они часто спрашивали, почему танец не в паре. Катя отшучивалась, что все на карантине, кроме нее. Как только карантин закончится, будут и парные занятия. Хорошо, что комментарии можно было отправить на сайт только в письменном виде. Сказать это адекватным голосом Катя бы не смогла.

Иногда она пересматривала ролик с румбой, после которой Михаил впервые поцеловал ее. Конечно, на сайт поцелуй не попал, а вот в телефоне танец остался в целом виде. Это действительно была идеальная румба. Пусть не такая профессиональная, как была когда-то с первым партнером Павлом. Но танец получился невероятно душевным, его хотелось смотреть снова и снова.

Неделя прошла в томительном ожидании. Михаил так и не выходил на связь. Однажды к Кате домой пришел курьер и принес какие-то документы. После его ухода Катя открыла конверт и похолодела. Там была дарственная от Михаила Петровича в ее пользу. Оформленная по всем правилам, заверенная нотариусом, видимо, в больнице была предусмотрена такая услуга. Михаил оставил Кате все: квартиру, банковские счета, фитнес с оставшимся оборудованием. Среди документов лежал еще один лист, на котором нетвердой рукой было написано: «Катюш, я не знаю, сколько мне осталось, скорее всего, очень мало. Если все закончится в больнице, я хочу, чтобы ты знала — ты самое лучшее, что произошло со мной в этой жизни. Я люблю тебя. Если бы ты знала, как я жалею, что не сказал тебе об этом раньше! Спасибо тебе за все. Всегда твой, Михаил».

Катя села прямо в коридоре, страшные мысли роились в голове. Михаил все переписал на нее. А означать это могло только одно — он знает, что его шансы на выздоровление невелики. Девушка схватилась за телефон и судорожно начала набирать номер больницы. Ей долго никто не отвечал. Потом послышался недовольный голос дежурного врача.

— Девушка, успокойтесь, он еще жив, прекратите истерику, — оборвал мужчина сбивчивые вопросы Кати. — Состояние стабильно тяжелое. Но он же смог заполнить и подписать документы, значит, не все потеряно.

— Он выздоровеет? Вы точно знаете?

— Я не знаю, — устало и раздраженно ответил врач. — Этого никто не знает. Тут по-разному может быть.

— Вы можете передать ему трубку?

— Нет. Он же на аппарате. Он не сможет разговаривать, пока не дышит сам.

— Тогда скажите ему, что я его тоже люблю! — закричала девушка в трубку, опасаясь, что доктор сейчас отключится. — Я очень его люблю и буду ждать! Скажете? Это очень важно!

— Хорошо, — сухо ответил мужчина и положил трубку.

Катя долго просто сидела в коридоре, держа в руках исписанные листы. Часть ее мыслей была, как обычно, холодна и цинична. Катя понимала, что теперь богата. Она может обналичить все счета, продать фитнес и квартиру, и жить припеваючи долгое время. Только вот как потом смотреть в глаза Михаилу, когда он выздоровеет? А если не выздоровеет, будет еще хуже, совесть замучает. Да и не хотела она мириться с мыслью, что может потерять этого мужчину. Сказав врачу, что любит Михаила, она впервые поняла, насколько это правда. Через силу Катя все-таки встала, привела себя в порядок и отправилась на улицу. Ее целью была квартира Михаила, где сейчас жила его мама.

Та открыла сразу же. Женщина только что переболела и выглядела еще очень слабой.

— Катенька! Заходи. Рада тебя видеть, — приветливо сказала женщина.

— Здравствуйте, — пробормотала Катя. — Вы знаете, как там Михаил?

— Говорят, состояние тяжелое, лежит на аппаратах. Больше ничего не знаю, — вздохнула женщина.

— Я по делу вообще-то, — скомкано сказала Катя. — Вот, смотрите. — Она протянула ей бумаги. — Это дарственная в мою пользу от Михаила. Но как бы мне не надо, а что делать, я не знаю, — она всхлипнула, и слезы неожиданно покатились по щекам.

— Ну что ты, что ты, успокойся, — мама Михаила обняла девушку. — Я знаю, он говорил как-то, что если что, оставит все тебе. Я согласилась.

— Почему мне-то? — вскинулась Катя.

— Ну а кому еще? Мне не надо. Я уже старая, зачем мне ваш фитнес? Я же ничего в нем не понимаю. Да и квартира у нас вон какая огромная, куда мне столько? У меня однушка есть, мне больше не нужно. Да и потом. Если с ним действительно что-то случится, я ведь недолго проживу, — печально вздохнула женщина. — Я уже похоронила единственную внучку. Если похороню еще и сына — это будет последнее, что я сделаю в этой жизни.

— Но, может, есть другие родственники?