Танцовщица “Веселой Мельницы”

По словам официанта кафе, это был француз, которого в тот вечер заметили в первый и в последний раз.

Уехал ли он уже из города? Предпочитает ли он не подвергаться допросу полиции?

Может быть, не стоит пренебрегать этим следом, и в случае, если бы двое молодых людей оказались невиновными, правда, вероятно, открылась бы с этой стороны.

Нам, впрочем, известно, что комиссар Дельвинь, который занимается этим делом в тесном сотрудничестве со следователем, дал бригаде полицейских, наблюдающих за меблированными комнатами, и полиции, следящей за транспортом, необходимые распоряжения, чтобы таинственный клиент «Веселой мельницы» был найден».

Газета появилась около двух часов. В три часа в полицию явился солидный человек с неровным румянцем на щеках, спросил месье Дельвиня и заявил:

— Я управляющий отелем «Модерн», на улице Пон Д'Авруа. Я только что прочел газеты и думаю, что смогу сообщить вам сведения о человеке, которого вы разыскиваете.

— О французе?

— Да. А также о потерпевшем. Вообще я не очень интересуюсь россказнями газет, вот почему не сразу заметил то, о чем я вам скажу. Постойте-ка… Какой сегодня день?.. Пятница… Значит, это было в среду… Ведь преступление было совершено в пятницу, не так ли?..

Меня не было в городе… Я уезжал по делам в Брюссель… Явился клиент, говоривший с сильным акцентом; у него был всего один чемоданчик из свиной кожи…

Он спросил большую комнату с окнами на улицу и сразу же поднялся… Несколько минут спустя другой клиент занял соседнюю комнату…

Обычно вновь прибывших просят заполнить формуляр… Не знаю, почему на этот раз было иначе… Я вернулся в полночь. Посмотрел на доску с ключами…

— А у вас есть формуляры? — спросил я у кассирши.

— Есть на всех постояльцев, кроме тех двух путешественников, которые вышли сразу после того, как приехали.

В четверг утром только один из двоих вернулся. Я не беспокоился о втором, полагая, что у него какое-то любовное свидание.

В течение дня я не встречался с этим человеком, а сегодня утром мне сказали, что он заплатил по счету и уехал.

Когда кассирша попросила его заполнить формуляр, он пожал плечами, проворчав, что теперь уже не стоит.

— Простите! — перебил его комиссар. — Это тот клиент, приметы которого подходят к широкоплечему мужчине?

— Да… Он уехал со своим саквояжем около девяти часов…

— А второй?

— Так как он не вернулся, я полюбопытствовал открыть дверь его комнаты с помощью отмычки, которую мы обязаны иметь на всякий случай. Там, на чемоданчике из свиной кожи, я прочел выгравированные имя и фамилию, Эфраим Графопулос. Таким образом я узнал, что человек, труп которого найден в плетеном сундуке, был моим постояльцем…

— Если я правильно понимаю, они прибыли в среду, за несколько часов до преступления, один вслед за другим. В общем, они, кажется, приехали одним поездом!

— Да! Скорым поездом из Парижа.

— И вечером вышли один за другим.

— Не заполнив формуляров!

— Только француз вернулся и сегодня утром исчез.

Точно! Я хотел бы, чтобы, если возможно, не опубликовывали названия отеля, потому что на некоторых клиентов это может произвести неприятное впечатление.

Но только в то же время один из официантов отеля «Модерн» рассказал ту же самую историю какому-то журналисту. И в пять часов, в последних выпусках всех газет, можно было прочесть:

«Следствие идет по новому направлению. Возможно, широкоплечий мужчина и есть убийца?»

Погода была прекрасная. На залитых солнцем улицах города кипела жизнь. Полицейские повсюду старались найти среди прохожих пресловутого француза. На вокзале за каждым кассиром, продающим билеты, стоял инспектор, и путешественников осматривали с головы до ног.

На улице По д'Ор напротив «Веселой мельницы» с грузовика разгружали ящики с шампанским, которые постепенно спускали в подвал, пересекая зал, где царил свежий сумрак. Женаро следил за разгрузкой, без пиджака, с сигаретой в зубах. И он пожимал плечами, когда видел, как прохожие останавливались и шептали, слегка поеживаясь:

— Здесь!..

Они пытались разглядеть что-нибудь внутри, в полумраке, где виднелись только банкетки, обитые гранатовым плюшем, и мраморные столики.

В девять часов зажгли лампы, и музыканты начали настраивать инструменты. В четверть десятого в баре уже сидели шесть журналистов и что-то пылко обсуждали.

В половине десятого зал был больше чем наполовину полон, что случалось не чаще раза в год. Там сидела не только молодежь, постоянно посещавшая ночные кабачки и дансинги, но и серьезные люди, в первый раз в жизни заглянувшие в заведение, за которым утвердилась дурная слава. Все хотели видеть. Поочередно смотрели на хозяина, на Виктора, на наемного танцора — жиголо. Люди неизменно направлялись в туалет, чтобы обозреть знаменитую лестницу, ведущую в подвал.

— Побыстрей! Побыстрей! — кричал Женаро двум официантам, не успевавшим обслуживать клиентов.

Он подавал знаки оркестру, тихонько спрашивал у какой-то женщины:

— Ты не видела Адель? Она уже должна быть здесь!

Ведь главным образом людей сюда привлекала Адель.

Ее-то любопытным и хотелось рассмотреть поближе.