Танцуй на краю, детка!

      – Совру про деловую встречу. Это пустяки. Не бери в голову, Вика.

      Его заботливый тон и нежные прикосновения надломили что-то внутри меня, и слезы потекли по щекам. Я сердито шмыгнула носом. Всю ночь не проронила не слезинки, держалась, но стоило появиться Дену – и «поплыла».

      – Ну пойдем же! – он встал и потянул меня, чтобы поднялась на ноги.

      – Он умрет! – я покосилась на отца, продолжавшего лежать неподвижно.

      – Нет. Он не умрет. Я слышал, о чем общалась твоя мама с медсестрой. Жизнь уже вне угрозы. Твоему старику просто предстоит долгое лечение. Если ты поспишь и наберешься сил, он будет только рад.

      – Нет! Ты не понимаешь. Это же инсульт. Посмотри на него!

      Я начала вырываться, не желая уходить от постели больного.

      – Все излечимо, Вика! – процедил Ден, и я почувствовала, что его хватка стала сильнее. – Ты веришь мне? Слышишь? Я говорю тебе, что кризис миновал.

      Верю ли я ему? Верю ли я мужчине, который разбил мне сердце своими неосторожными клятвами в вечной любви?!

      – Я не… – я растерянно покачала головой, – я не знаю…

      – Все. Хорош истерику устраивать, – Ден подхватил меня на руки и куда-то понес.

      Я даже не представляла, столкнулся ли он в коридоре с моей мамой, и как она на это отреагировала. Футболка Дена пахла свежестью и стиральным порошком. Я вцепилась в нее, уткнувшись носом в его плечо и обильно орошая ткань слезами. Наверно, это было чертовски неприятно, но он ничего не сказал.

      Когда Ден усадил меня в свою машину и собственноручно пристегнул ремнем безопасности, я ощутила, что сотрясаюсь от мелкой дрожи. Через несколько секунд он уселся за руль и посмотрел на меня долгим взглядом. Я не отводила глаз от его встревоженного, но такого мужественного лица.

      – Папа умрет, – в который раз сорвалось с моих губ.

      – Нет! – Ден повернулся, обхватил мое лицо ладонями и приподнял к себе, продолжая пристально разглядывать. – Твой старик не умрет. Клянусь, что с ним будет все хорошо.

      Я грустно усмехнулась.

      – Ты не можешь этим клясться. Это не в твоей компетенции. Ты что, Господь Бог, чтобы решать, кто умрет, а кто – нет?

      Ден помрачнел.

      – Ты права, я не Бог. Но я точно знаю, о чем говорю, в отличие от тебя.

      – С такой же уверенностью ты клялся, что любишь меня, что никогда не оставишь, – боль начала прорываться из моей груди все сильнее вместе с потоком обвинений. Словно кто-то убрал невидимый барьер, заставлявший сдерживаться раньше. – И чем все закончилось? Ты любишь раздавать пустые обещания, Овчаренко!

      – Я. Люблю. Тебя! – почти прорычал он мне в лицо, обдавая какой-то неистовой яростью, сквозившей не только во взгляде, но и в тоне голоса.

      – И, тем не менее, ты меня бросил! – выкрикнула я не менее яростно.

      – Да!

      – И теперь ты хочешь, чтобы я поверила твоим новым обещаниям?!

      – Да!

      – Почему ты решил, что я это сделаю?!

      – Потому что я люблю тебя! – на скулах Дена заиграли желваки. – И ты любишь меня.

      На этот аргумент я не нашлась, что возразить. Только прошипела:

      – Тогда прекрати давать обещания.

      – Хорошо, – он отпустил мое лицо, отвернулся и положил руки на руль. – Просто пойми, Вика, я не желаю тебе зла. Я прекрасно знаю, что такое потерять родителей, и могу представить, что с тобой происходит.

      Я прижалась щекой к прохладной обивке сиденья и продолжала рассматривать профиль Дена. Вот дерьмо. Он же потерял в детстве мать. Понятное дело, что Ден знает, каково это.

      – Ты был тогда ребенком… – зачем-то произнесла я вслух.

      – Да, – он кивнул, – и поэтому мой старик успешно врал мне, что она вот-вот выздоровеет. Так и говорил: «Да придет твоя мамка, никуда не денется».

      Пальцы Дена сжались вокруг руля, костяшки побелели.

      – Говорил, хотя знал, что врачи уже поставили на ней крест, – продолжил он глухим голосом, – никто не хотел возиться с алкашкой. Ее просто оставили догнивать последние дни. А мой старик потчевал меня светлыми сказками. Не хотел, наверно, слушать мое нытье. Просто врал, не подумав, что в день похорон я окажусь неготовым.

      – Так и получилось? – тихо спросила я.

      Ден медленно кивнул, глядя прямо перед собой.

      – Так и получилось. Когда я увидел гроб, словно в ледяную прорубь нырнул. Не мог поверить, что это правда. Даже когда заглянул в него.

      Я сглотнула, представив себе маленького мальчика, который до последнего верил, что мама жива. Потом зажмурилась, вспомнив кое-что еще, и простонала:

      – Черт, какая же я дура! Прости меня. Я же тебе про маму столько дерьма в школе наговорила…

      – Это ничего, Вика, – ровным тоном отозвался Ден. – Ты же не знала. Никто не знал. Но теперь ты знаешь, поэтому пойми меня. Я не стал бы врать тебе, если бы услышал, что твой отец при смерти. Я бы помог тебе подготовиться. Но это не так. Твой старик пойдет на поправку, и у вас все будет хорошо.

      Я оставалась сидеть неподвижно и слушать его голос.

      – Вика… – я почувствовала, что Ден наклонился ко мне, и открыла глаза. Его лицо было очень близко, хотелось коснуться его губами.

      – Ты поэтому психанул, когда узнал, что я не призналась про гипермаркет?

      Он прищурился.

      – И поэтому тоже.