Танцуй со мной в темноте

Старые раны ноют. Я была пришита к нему, кожа к коже. Чувствую все то же самое, что и в последнюю нашу встречу четыре месяца назад. Иллюзия прощания. Ужасное месиво из самых худших и лучших воспоминаний.

За спиной слышатся шаги, поворачиваю голову, щурясь от света фонарика.

– Купаться в такую погоду – плохая идея, – говорит Расул Джонович. – Твое такси уехало, – он протягивает мне сумку.

Принимаю ее, с ужасом понимая, что это значит.

– Сейчас сюда никто не поедет, – хозяин озвучивает мой приговор. – Никит, там в комоде есть полотенца и пледы. Ну, в общем, разберетесь.

Расул Джонович уходит, а я судорожно пытаюсь придумать, что делать. Выбор шикарный! Заблудиться ночью в посадке, утонуть в луже или остаться здесь с самым опасным зверем? Даже не знаю, что хуже.

– Хочешь, я тебя отвезу? – предлагает Никита.

– Нет! Ты не сядешь за руль в таком состоянии.

– В каком? – усмехается он.

– Ты пьян.

– Ну и что?

– Ну и что?! Совсем больной?! Мало сегодня натворил?!

– А ты че приперлась? Поорать на меня? – спокойно спрашивает Никита. – Твой гребаный принц наверняка идеальный. Не придерешься. Так ты соскучилась по острым ощущениям? Я могу их обеспечить…

Никита подходит ближе и закидывает меня на плечо. Шагает по пирсу обратно к беседке и с демонической легкостью вносит меня внутрь, захлопывая за собой дверь. Он ставит меня на ноги рядом с диваном и смотрит в глаза.

– Раздевайся! – рявкает он и отходит.

– Что? – хлопаю мокрыми ресницами, наблюдая, как он достает стопку вещей из комода и включает горелку.

– Не хочешь сама? Я помогу, – бросает Никита, оборачиваясь, и шагает ко мне.

Хищный взгляд, походка зверя.

«Я не добыча. Не жертва», – повторяю про себя, но это не помогает.

Я могу быть сильной. Могу. Но только не рядом с ним.

Он хватает за край футболки и снимает ее. Ловко расстегивает шорты и присаживается на корточки, стягивая мокрую джинсовую ткань вниз по бедрам. Смотрит в глаза снизу вверх, гипноз действует безотказно. Поднимаю одну ногу, затем вторую. Остаюсь в белье, совершенно не чувствуя смущения. Одно лишь раздражение, что Никита сам еще в одежде.

Никита встает, его теперь уже отсутствующий взгляд причиняет боль. Он заводит руки мне за спину и нащупывает застежку. Вытягиваю ладони, чтобы прикоснуться к нему, но Никита отшатывается, словно я ему противна. Он хватает одеяло и накидывает мне на плечи, укутывая:

– Остальное сними сама.

– Сам сними! – заявляю я, взбешенная его пренебрежением.

– Аня… – хрипит Никита. – Не искушай меня.

– А то что?!

– А то я трахну тебя прямо сейчас, а потом найду и грохну твоего хахаля! Такого исхода ты хочешь? Если нет, то лучше заткнись!

Слова – копья. Взгляд – огонь на поражение.

Сжимаю плед и отворачиваюсь. Снимаю белье и поднимаю с пола мокрые вещи.

– Сядь. И ноги укутай! – приказывает Никита, забирая одежду.

Он развешивает ее поверх комода. Туда же отправляются и его шорты вместе с футболкой. Стараюсь не пялиться, как он переодевается, но это то же самое, что положить в рот любимую конфету и выплюнуть ее, не насладившись вкусом. Мускулистая спина, шрамы на смуглой коже. Крепкие руки, которые берут и выбрасывают одинаково легко. Взгляд все ниже… Задница. Помню, как впивалась в нее ногтями, умоляя быть жестче. Опускаю голову, взывая к самоконтролю.

Нельзя…

Он под запретом…

Этот парень не для тебя…

Но он мой!

Нет! Он сам от тебя отказался. Бросил.

Но он здесь!

И ты ему не нужна.

Но он нужен мне!

Никита садится рядом, одетый в растянутую футболку и спортивные штаны. И все равно он остается для меня самым привлекательным. Будь он даже в костюме креветки, я бы не изменила своего решения.

Внимательно наблюдаю за Никитой, движения будто рваные, дыхание тяжелое. Я бы решила, что он нервничает, если бы не знала его так хорошо. Он кладет локоть поверх спинки дивана, ладонью подпирает голову и сгибает одну ногу, усаживаясь ко мне лицом.

Дождь стучит в стекла. Раскат грома бьет по ушам, а молния пронзает небо яркой вспышкой. Белый свет исчезает, возвращая в беседку полумрак, но я вижу все, что нужно.

Его…

Это казнь. И я сама пришла к палачу.

– Вот объясни мне, какого черта ты приехала? Че тебе дома не сиделось? – обвинительные нотки в его голосе бьют по уверенности, которая и так еле-еле стоит на ногах.

Отвожу взгляд. У меня нет ответа на его вопрос. Точнее, вряд ли он захочет его услышать. На глаза попадается бутылка коньяка…

– Не могла же я позволить другу пить в одиночестве. Решила, что тебе нужна компания.

– Кто из дебилов меня сдал? Кислый или Вася?

– Никто.

– Не надо их выгораживать!

Эй! Вообще-то это он здесь провинившаяся сторона! Совсем офигел?! Злость придает сил, и я поворачиваю голову:

– Это ты разбил окно в машине Матвея?

– Имя у него собачье какое-то, – выплевывает Никита. – Не могла кого-то получше найти?

– Речь не о нем! О тебе! Какого лешего ты вытворяешь, Никит?!

– Зачем ты приехала? Разбираться вместо своего ушлепка? Круто! А он че? Остался дома борщ варить?

– Никита… Прекрати…