Танцующая для дракона. Небо на двоих

Я задохнулась и еще сильнее вцепилась пальцами в камень, потому что стремительно приближающийся дракон был мне знаком. Горящей под солнцем красной, как жерло проснувшегося вулкана, чешуей, которую мои руки еще помнили после падения с качелей. Пламенем, втекающим в меня как источник жизни, опаляющим, жестоким и сильным.

Это действительно был он.

Витхар.

С рычанием метнулись к нему сразу оба дракона: и ледяной и черный. Огонь, который выдохнул Горрхат, раскалил небо сильнее заката, заставил Витхара мощным рывком уйти ввысь, где в него ударило выстужающее воздух дыхание северного дракона.

– Теарин. – Бертхард окликнул меня, но я даже не взглянула в его сторону.

Драконы, которые пришли за Витхаром, сомкнулись вокруг них кольцом. Пламя, что рождалось в их груди, ослепляло, но я все равно слезящимися глазами смотрела туда, где на раскаленной чешуе крошился лед, а Горрхат и Янгеррд снова заходили с разных сторон. Чтобы напасть вдвоем.

Стрелять в эту круговерть было нельзя: по меньшей мере попасть в того, в кого нужно, просто не представлялось возможным. Помимо прочего, зацепи мы кого-то из замкнувших троих дерущихся драконов в нерушимое огненное кольцо, наверняка случится налет, поэтому сейчас оставалось только смотреть.

Как резким движением Витхар взмывает в небо: мощной, неумолимой стрелой практически за облака, как ударяет друг в друга не достигшее цели огненное и ледяное пламя.

Как он устремляется вниз, и мощный удар отбрасывает Янгеррда в сторону кружащих драконов. Как Горрхат вновь раскрывает пасть, но не успевает сделать огненный выдох, потому что когти алого дракона смыкаются на его чешуе, вспарывая ее. Не то рычание, не то вой эхом разносится над долиной, Горрхат пытается вырваться, когда из обманчиво-снежных облаков снова летит ледяное дыхание, иглами впиваясь в раскаленные докрасна крылья.

Горрхат изворачивается, от резкого удара лапы снежного окрашиваются кровью Витхара.

Или мне просто так кажется?

В неистовстве огня искры-брызги-капли неотличимы и неотделимы друг от друга, драконы рычат как единое целое, но продолжают кружить. В битву вожаков звери не вмешиваются и никогда не вмешаются. Это животный закон.

Я чувствую во рту металлический привкус и, кажется, забываю дышать, когда Горрхат устремляется к Витхару. В последнее мгновение рассыпается с крыльев снежная крошка, пламя черного дракона проходит мимо. Алый взмывает выше, обрушивается на снежного огнем и всей своей мощью.

Не то рычание, не то крик, и Янгеррд падает.

Отсюда не видно, что стало с ним дальше, зато Горрхат и Витхар снова устремляются в небо, набирая высоту. Спираль, по которой они поднимаются, раскаляется от огня, солнце уже давно потерялось за этими вспышками.

Рывок – и летящий сквозь пламя Горрхат целится прямо в горло.

Отблеск встретившей огонь алой чешуи, и Витхар уходит в сторону: молниеносно для такого огромного зверя.

В сторону, вверх, чтобы затем, сложив крылья, вцепиться зубами в загривок черного.

Загривок, шея, живот, грудь – самые уязвимые места у драконов, но убивать его он не собирается, это очевидно. За загривок драконицы таскают детенышей, за загривок драконы хватают самку. Когда такое происходит в бою, это унизительно и означает полное поражение: вырваться из захвата, не оставив в зубах противника часть позвоночника, невозможно.

Драконы, кружащие кольцом, разлетаются в стороны, Витхар волочет рычащего, бьющегося и извергающего пламя Горрхата вниз.

Я облегченно вздыхаю и разжимаю пальцы.

В воздухе сверкает серебряная игла.

Не сразу понимаю, что произошло, потому что алый дракон дергается, снова уходит ввысь, и гарпунная стрела ударяет в одного из кружащих на месте битвы драконов. Зверь падает, за моей спиной что-то кричит Бертхард, но я не понимаю, что: следующая игла ударяет в грудь Витхара, и дракон с ревом обрушивается вниз.

– Гарпунщики! – До меня наконец-то доходит смысл оглушающего крика за спиной. – Отряд туда, срочно! Стены держать ментально! Теарин…

Освободившийся Горрхат разворачивается, устремляется к падающему Витхару. Ему, в отличие от алого дракона, нужна не просто победа. Ему нужна смерть.

На краю сознания я понимаю, что произошло: Горрхат никогда и никому не доверял настолько, насколько это делал мой отец. Будучи предателем, он всегда перестраховывался и, должно быть, именно поэтому столько продержался у власти. Поэтому Бертхард не знал обо всех гарпунщиках, просто не мог знать.

Все эти мысли проносятся по краю сознания в считаные мгновения, еще миг – и момент будет упущен.

Бертхард пытается меня схватить, но я ускользаю от его рук, вцепившись в оружие. У меня есть всего один выстрел, другого не будет, поэтому я медлю, но медлю сотые доли секунды. Ровно столько мне нужно, чтобы точно увидеть цель, нажать на рычаг и спустить стрелу.

Горрхат дергается за мгновение до того, как его зубы сомкнутся на шее Витхара.