Танцующая для дракона. Небо на двоих

Все это не то чтобы отвлекало, но создавало определенного рода информационный мыслешум. В частности, на тему того, что трейлер подтащили прямо к установке с обручами, чтобы Гроу был рядом со мной, даже если я откажусь прыгать. Вечером же, во время прыжков в горящие обручи, трейлер наверняка на аэроподушке перетащат подальше, но…

– Она точно пожалела, что согласилась, – снова вернул меня в реальность Бирек.

– Ты все еще здесь?! – огрызнулась Гелла.

– От злости морщины появляются, – заметил стилист.

– А у тех, кто мне мешает, синяки, – рыкнула Гелла.

– Злая ты, – беззлобно фыркнул Бирек.

Я подняла голову и поняла, как отчаянно мне их не хватало. Едва открыла рот, чтобы пригласить Бирека и Геллу посидеть где-нибудь после съемок, когда поняла, что не могу. То есть не представляю, как им объяснять присутствие Гроу и как вообще все объяснять.

Иртханство – жопа! Полная, безоговорочная драконья жопа, и плевать я хотела на свой язык, за которым собиралась следить. Просто я не представляла, как иначе назвать то состояние, когда не можешь даже толком пообщаться с друзьями и поговорить с ними обо всем.

– Танни, что-то не так? – спросил Бирек.

– Дракона твоего за ногу! Линзы! – рявкнула Гелла. – Мы забыли линзы!

В эту минуту я поняла, что жопа – это еще слабо сказано.

– Не надо линзы, – сказала я, когда одна из ассистенток метнулась за коробочкой.

– То есть как не надо? – нахмурилась Гелла.

– Ну, вот так. Буду сниматься без них, а крупный план доработаем спецэффектами.

– Это кто сказал?

– Гроу.

– Гроу у нас теперь не режиссер.

– Все вопросы к нему.

Гелла вопросительно посмотрела на меня, но я уткнулась в смартфон. Чувствовала себя при этом крайне паршиво, потому что врать друзьям – это фу. Да что говорить, такими темпами друзей у меня скоро не останется, и от осознания этого становилось еще более паршиво.

То ли мое настроение передалось гримерной команде, то ли что, но после этого все действия в трейлере ограничивались исключительно звяканьем баночек, шуршанием кисточек и командами Геллы повернуться, оторваться от сценария, смотреть наверх, смотреть вниз и так далее. Даже Бирек ушел и не возвращался до самой прически, хотя его больше никто не прогонял. В результате на съемочную площадку под камеры я вылезла в настроении, которому мог позавидовать Гроу в самом дерьмовом своем состоянии.

– Что у тебя с лицом, Танни? – ехидно поинтересовался Рихт.

Очень не вовремя.

– Представила, что мне нужно терпеть твою даармархскую рожу, – огрызнулась я.

– Да, контракт великая сила. Лично мне рядом с тобой даже находиться противно.

От такого фееричного заявления я на миг опешила. Ненадолго, правда, потому что после всего случившегося разбираться в мотивах Рихта у меня не было ни малейшего желания.

– Противно – не находись, – хмыкнула я. – Плати неустойку и вали из проекта.

– А ты у нас теперь крутая, да? – поинтересовался Паршеррд. – Всеобщая героиня и все такое? Особенно когда Гроу так трогательно расписал, что был не прав, хотя, как по мне, этот ребенок к нему вообще никакого отношения не имеет.

– Ты, дракона твоего за ногу, что сейчас сказал?

Это спросил Гроу, причем спросил так, что у меня волоски на загривке встали дыбом.

– Сказал то, что думаю, – хмыкнул Паршеррд. – После того как она всю ночь шлялась с таким высоким парнем, похожим на тех, кто с ней таскается…

Договорить он не успел, потому что ему прилетело в нос, следом – под дых, а после вся съемочная площадка имела удовольствие лицезреть скрюченного Даармархского, которого Гроу удерживал в захвате. Никто не завопил только по той причине, что все произошло слишком быстро.

– Проси прощения. – Гроу сказал это так, что мне тоже захотелось.

Не знаю, у кого и за что, но все присутствующие резко замерли. Подозреваю, что им тоже хотелось попросить прощения и убраться куда подальше. Лично я такое чувствовала впервые: меня накрыло звериным ощущением опасности на уровне инстинктов. «Пригнуться к земле было бы нелишним», – сообщила драконица. Что она еще хотела мне сообщить, я так и не узнала, потому что Паршеррд сдуру сказал:

– И не подумаю.

В следующий момент взвыл, потому что рука оказалась вывернута под непредусмотренным физиологией углом.

– На счет один ломаю руку, – сообщил Гроу нейтральным тоном.

От которого захотелось не просто пригнуться, а притвориться мертвой.

– Ладно! – взвыл Паршеррд. – Ладно! Хорошо! Я прошу прощения! Доволен?!

– Набла с два. – Летящий в пыль Даармархский – то еще зрелище, и, наверное, очень круто, что никто из зрителей этого не узнает. Потому что лично для меня после такого образ точно перестал бы быть цельным. – Когда я звонил тебе, чтобы пригласить в проект, я даже не подозревал, что связываюсь с ходячим дерьмом. Надеюсь, ты хотя бы роль не запорешь.

Рихт вскочил на ноги, и все ахнули, потому что скула у него была знатно рассечена.

– Я тебя засужу, Гроу, – прошипел он. – Понял? Твоей политической карьере конец!

В ответ Гроу показал ему выразительный жест, совершенно недостойный политика.