Танцующая на гребне волны

Она снова остановилась, и я пожалела, что не стою перед нею, чтобы встряхнуть ее хорошенько.

– Нашли они что-нибудь?

– Да-а-а, – протянула она. – Там действительно были человеческие останки, хотя уже сильно разложившиеся. Рано говорить определенно, но, похоже, тело пробыло там долгое время.

Я вздрогнула, подумав, как я была близко к нему.

– Как долго?

– Очень долго. Сохранились только фрагменты костей и что-то похожее на основание черепа. Но они нашли и кусочки металла, в том числе маленький свинцовый шарик и золотые пуговицы.

– Стало быть, они думают о Гражданской войне? – спросила я, вспоминая рассказы Тиш об осквернении кладбища Крайст-Черч во время оккупации острова северянами.

– Или о более раннем периоде. Один археолог сказал, что пуговица похожа на британскую.

Я взглянула на книгу, которую все еще держала в руке, и мне показалось, что я снова слышу голоса и ощущаю запах мокрой шерсти.

– О, – выдохнула я. Знакомый холодок пробежал у меня по спине.

– В институте все очень заинтересовались и обещают заняться этим в первую очередь. Они оцепили всю территорию. – Она чуть ли не кудахтала в упоении. – Ну разве это не замечательно?

– Еще как замечательно, – согласилась я, все еще не в состоянии избавиться от холода в жилах, словно их наполнили бетоном.

– Когда вы возвращаетесь на работу? – спросила она.

– В ближайший вторник. А что?

– Потому что нам необходимо посетить библиотеку Исторического общества Штата и архивы в Саванне. Во время уик-энда у меня есть в магазине помощники, и это был бы самый подходящий момент для меня, если бы вы тоже могли вырваться. У них открыто в каждую первую и третью субботу, но в эту субботу они, я полагаю, закрыты из-за Четвертого июля. Отметьте у себя в календаре шестнадцатое, и мы съездим вместе, хорошо?

– Да. Прекрасно.

Последовала короткая пауза.

– С вами все в порядке? Я думала, вас это больше заинтересует.

– Меня это очень интересует. Правда. Просто… я не знаю. Я думаю, я просто устала. Мне надоело быть запертой в доме. «И узнавать вещи о своем муже, каких я бы никогда не хотела знать», – добавила я про себя.

– Что ж, скоро это все кончится. Бет едет к вам с пудингом. Вы сможете поговорить о младенцах. Я уверена, это поднимет вам настроение.

Я улыбнулась:

– Очень возможно. – Я немного подумала. – Вы полагаете, в архивах может быть какая-то информация о предках Мэтью? Я хотела бы узнать, как звали жену Джеффри.

– Конечно. В архивах есть все – документы, брачные свидетельства, газеты, – все, что вы хотите знать. Если вы не можете найти там то, что вы ищете, оно просто не существует.

Зазвонил телефон, и я увидела, что звонит Мэтью.

– Я должна идти, Тиш. Это Мэтью на другом телефоне. Поговорим попозже, ладно? И сообщайте мне, что происходит там… на могиле.

– Непременно.

Я выждала немного, прежде чем ответить Мэтью.

– Привет, – сказала я настолько непринужденно, насколько могла.

– Привет тебе. Я начал беспокоиться, я звонил тебе уже раньше, и ты не ответила. Я то и дело представляю себе тебя распростертой среди помидоров и не имеющей сил встать.

– Есть места похуже, куда можно упасть. – Мой рот невольно распустился в улыбку.

– Рад, что у тебя все в порядке. Я, наверное, задержусь сегодня. Тут у нас день рождения у коллеги, и я приглашен на маленький сабантуйчик. Боюсь, что могу оказаться дома после полуночи.

– А почему бы тебе не остаться в квартире? – Я старалась убедить себя, что мое нежелание увидеть его дома объясняется только заботой о его безопасности, а не стремлением отложить вопросы, которые мне нужно было ему задать.

– Потому что я не хочу быть вдали от тебя дольше, чем это абсолютно необходимо. И потом, кто отнесет тебя наверх в постель?

– Тебе нет необходимости делать это. Я уже могу подниматься наверх одна. И не забывай, что мне вот-вот выходить на работу. Ты и туда понесешь меня на руках?

Он хмыкнул и помолчал.

– И все-таки небезопасно подниматься одной.

Я сжала трубку в руке, не желая дольше откладывать.

– Я хотела попасть на чердак, но дверь была заперта, и ключа я не нашла.

На этот раз он не замедлил ответить.

– Извини. Именно потому чердак и закрыт и потому в двери нет ключа. Я опасался, что ты попытаешься подняться наверх одна и, может быть, захочешь даже заглянуть на чердак. Но лестница там крутая и ступени неровные, и это для тебя опасно сейчас с твоей ногой. Вместо того чтобы просить тебя не делать этого – мы оба знаем, что такие просьбы для тебя ничего не значат, – я запер дверь.

– А где же ключ?

Он засмеялся:

– Я только что вспоминал об этом сегодня утром! У меня там есть одна репродукция… американского флага восемьсот двенадцатого года, я хотел вывесить его на Четвертое июля. Но хоть убей, не помню, где ключ… Но не беспокойся, я вспомню. Надеюсь, еще до праздника.

– Надеюсь, что вспомнишь, – эхом ответила я. Мое облегчение, когда я услышала это простое объяснение, было смешано с чем-то более тяжким и темным. – Так ты все-таки вернешься домой сегодня?

– Да, – сказал он. – Иначе я буду слишком скучать по тебе.

– А я по тебе, – ответила я, закрывая глаза и чувствуя его присутствие рядом с собой.