Танцующая на гребне волны

– А у вас были какие-то сны или воспоминания?

– Я… – начала было я и тут же остановилась, вспомнив образы, преследовавшие меня каждую ночь. Океан снится мне всю жизнь, хотела я сказать, но не могла. Потому что это были уже не сны, а какая-то часть меня, и я не могла объяснить это даже Мэтью, не говоря о Бет. – Пока не могу так сказать, – вежливо улыбнулась я. – Мэтью говорит, время еще не пришло.

Я еще раз ей улыбнулась – своей официальной улыбкой.

– Я полагаю, я увижу вас в субботу, когда мы поедем в архив. Я заеду за вами и вашей мамой в десять, а потом приглашаю вас обеих на ланч. Мы отпразднуем мое освобождение от этого башмака, – кивнула я на ортез и подождала, пока она слезет с кресла. – Рецепты витаминов я оставлю для вас в регистратуре.

Я уже взялась за ручку двери, но она снова заговорила:

– Я ездила однажды в архив с Адриенной. Она тоже искала информацию о семье Мэтью. Как жаль, что вы не нашли ее заметки – это сэкономило бы вам время и силы.

– Да, я знаю. Но ни Мэтью, ни ее семья не знают, куда они делись. И ее дневник. Я буду продолжать поиски. А вы уверены, что хотите снова вернуться в архив в поисках той же самой информации?

– Вы шутите? – засмеялась Бет. – Мне нравится это занятие, и я всегда нахожу что-нибудь новенькое. Может быть, я найду что-нибудь интересное для моих старшеклассников. Когда я была там в последний раз, я нашла старое письмо времен Гражданской войны, где шла речь о кладбище для рабов, которое уже давно ушло на дно океана. Из этого письма мы выяснили, где оно находилось. Ребят ничем так не заинтересуешь, как историческими находками.

Она повернулась к стулу, где оставила свою одежду, и остановилась.

– Кстати, о находках!.. Адриенна рассказывала мне, что она что-то искала и случайно обнаружила тайник в стене. Он, вероятно, был устроен, когда дом только лишь строился, потому что тогда туда могли проникнуть индейцы или испанцы. Она говорила, что не нашла там ничего ценного, но я думаю, если бы она захотела спрятать что-нибудь небольшое, это было самое подходящее место.

Во рту у меня пересохло.

– Она не упомянула, где это?

Бет покачала головой:

– Нет, только что место совсем небольшое. Жаль, я больше ничего не помню.

– Спасибо, Бет, – сказала я от чистого сердца. – Я спрошу Мэтью – он, должно быть, знает, он же всю жизнь живет в этом доме.

Мы попрощались, и я закрыла дверь, прежде чем заняться следующей пациенткой. Мне была остро необходима пара минут, чтобы угомонить в голове мысли о дневниках и тайниках, об океане и запертой двери на чердак, ключ от которой потерян… И о своем муже, которого я, казалось, совсем не знала.

Я вернулась домой раньше Мэтью. Переодевшись и нарезав салат, я наполнила водой кастрюлю, чтобы приготовить спагетти под соусом – мое дежурное блюдо, – и поставила ее на огонь. И поспешила в гостиную – осматриваться в поисках какой-нибудь скрытой панели в стене.

Я медленно обошла всю гостиную и всю столовую, постукивая тут и там, но ничего не обнаружила. Вышла в прихожую и остановилась у двери в кабинет Мэтью. Я знала, что это был мой дом, и за исключением сарая, Мэтью никогда не давал мне почувствовать, что какие-то помещения в доме для меня под запретом. Но кабинет был его территорией, со старинным письменным столом и панелями красного дерева по стенам. Я предполагала, что если бы я хотела хранить ценности где-то в доме, это было бы самое подходящее место. Это было также одной из причин, почему предки Мэтью вряд ли решили бы устраивать в нем тайник.

Я встала у стола, разглядывая стены. Все дипломы Мэтью висели у него в офисе в Саванне, но я ожидала, что что-то должно же висеть и здесь! Я подошла поближе. Пустые стены как-то не вязались с личностью моего мужа. И вдруг я увидела на уровне глаз дырочки из-под гвоздей на стене против двери. Они были на самой подходящей высоте, чтобы повесить там что-нибудь. Когда Мэтью мог их вынуть? Мысленно я видела изображение пристани на закате или даже портрет Мэтью, сидящего за столом. Это были работы Адриенны, которые Мэтью убрал, решив, что пришла пора проститься с прошлым. А от прошлого было трудно избавиться, когда напоминания об Адриенне смотрели со стены, как наблюдающие глаза.

Я подошла ближе к стене, настолько близко, что, протянув руки, могла коснуться гладкой деревянной поверхности, и увидела дырочку, где раньше явно торчал гвоздь. Я протянула руку, чтобы постучать, но меня остановил сильный запах табачного дыма, казалось, плывший по воздуху. Я оглянулась и с удивлением увидела, что комната была пуста.

Что-то тяжелое поднялось из глубины моего желудка к горлу, принося с собой вкус желчи и горя. Я увидела его – человека с рисунка в книге, – стоявшего у окна с трубкой в руке. Кожа его казалась серой, лицо худое, волосы длинные. Он смотрел на меня так пристально, проникая взглядом до мозга костей. У меня было такое чувство, будто он ждал меня, будто я только что вышла из комнаты. Я понимала, что это было воспоминание о чем-то, свалившееся на меня как камень с высокой скалы. Но если это было воспоминание детства, то явно не моего.