Танцующая на ветру

– Я? – удивилась Фрося, как будто я спросила о чем-то очень неожиданном. – Конечно! Я же все это сама придумываю, все! – Она обвела вокруг себя руками. – Это мой проект!

– Что?

– Всё вообще! Как слуг одеть, какой распорядок дня… Я учусь в Лондоне, у меня такая специализация – fests and holidays, – с отличнейшим произношением сказала Фрося. – Фестивали и праздники! – И добавила еще что-то по-английски, это я уже совсем не разобрала. – Я практику у себя в имении прохожу, посылаю фото и видео. Сейчас Костик придет, заставим его станцевать якутский танец. Костик «кулёк» в Москве окончил, институт культуры. Он все умеет – и петь, и танцевать. Сейчас увидишь.

– А как его должность называется?

– Должность? – фыркнула Фрося. – Слуга!

– Ты издеваешься?

– Почему?

– А как у него в договоре написано? Слуга?

– Я о таких глупостях не задумываюсь, – отмахнулась Фрося. – «Помощник» написано, наверно.

– А кто его на работу брал? Кто зарплату платит?

– Зарплату – я. И на работу тоже я брала.

– А сколько тебе лет?

– Девятнадцать.

– Почему ты здесь живешь?

– Я не только здесь живу, у меня в Лондоне квартира. И в Москве я с папой иногда живу. Но у папы все время эти женщины… Мне здесь нравится. Здесь отец Андрей…

Фрося как-то так это сказала, приостановилась… Я внимательно посмотрела на нее. Фрося вздохнула, искренне, без рисовки.

– Я без него жить уже не могу. Он мне все говорит, что надо делать, что не надо. Что хорошо, что плохо… Папа никогда этого не говорил.

– Почему?

– Папа сам никогда не знает, что делать! – рассмеялась Фрося. – И что хорошо, что плохо. А так ведь жить нельзя! Отец Андрей – мой духовник. И твой тоже, да? – быстро спросила она.

– Нет. Почему духовник? Просто я однажды у него осталась ночевать…

– Ночевать?.. – Фрося посмотрела на меня с огромным подозрением.

У меня почти не осталось сомнений. Фросе нравится отец Андрей, священник, женатый. А разве запретишь? Ну, то есть запретить себе можно всё, но не все люди этого хотят. Вот я не справилась с голодом, как нищенка, стырила булочку, которая сейчас лежит у меня в кармане, и я по кусочку отламываю и быстро проглатываю. А могла бы потерпеть.

– Ну да. Я в детский дом не успевала доехать.

– В какой детский дом? – спросила Фрося.

– Ты же ничего обо мне не знаешь, – усмехнулась я. – А предлагаешь мне здесь жить.

– Уже не предлагаю, – вскинула нос Фрося. – Сначала расскажи, что у тебя с отцом Андреем.

– Ерунду не говори. У отца Андрея жена и два сына. Что у меня может с ним быть?

– А у меня с ним любовь, – просто сказала Фрося.

Я даже остановилась. Мы как раз прошли по всему дому и оказались в огромной светлой комнате, явно перестроенной из двух или трех. Наверное, это и была Фросина спальная.

– То есть как – любовь?

– Да. Я никому об этом не говорила. И это очень тяжело. Наверное, я тебя для этого встретила, чтобы рассказать.

Я присела на белый кожаный пуфик. Фрося поморщилась.

– Руся, не обижайся, сними, пожалуйста, всю свою одежду, она очень… грязная. Ты ведь не обижаешься?

Я встала с пуфика, засунула руки в карманы.

– Нет. Я обычно не бываю такая грязная. Просто…

– Ты из детского дома, я услышала. Я помогаю этим… – Фрося почесала светлую бровь… – Фу-ты… лезут английские слова… да как это… у меня иногда включается… – Она произнесла несколько слов по-английски… – Как правильно? Социально прищемленным… нет. Социально не прикрытым…

– Социально не защищенным, – подсказала я.

– Ну да! Мы же должны помогать людям!

– Кто – мы? – негромко спросила я.

– Власть имущие! – захохотала Фрося. – Папа шутит часто, ты не слышала: «Всласть имущие!» Не слышала?

Я неопределенно кивнула, стараясь не таращиться по сторонам. Хотя ничего подобного я даже в фильмах не видела. Но в фильмах так не поражает. У Фроси все было необыкновенно красиво, не просто богато и дорого. Изящнейшая мебель цвета слоновой кости, идеально чистый деревянный пол из широких светлых, почти белых, досок, вышитые шелковыми нитками шторы трех разных цветов – как бывает, когда на молоке отстаиваются сливки – наверху чуть насыщеннее цвет, потом светлее, еще светлее… Лампы, лампы… Наверное, Фрося очень любит разные светильники. Или любит свет. Или любит пустое… Не знаю, где граница между красотой обыденной жизни и мелочной суетой, в которую может уйти вся твоя жизнь…

Мои размышления резко оборвались, потому что я увидела коврик у постели Фроси.

– Это что? – спросила я, холодея.

Фрося села на корточки, как маленькая девочка, и погладила коврик.

– Это мой Тигранчик… Котик мой любимый… Съел что-то не то и сдох за один вечер. – Фрося почесала голову кота, который стал ковриком, между ушей.

– И ты… сделала из него коврик?

– Конечно, а что надо было сделать – чучело? Набить бедное животное соломой и поставить на полку? Он всегда рядом со мной, как раньше.

Я отошла подальше.

– Так! – решительно сказала Фрося, открывая дверцу высокого белого шкафа с цветными стеклышками. – Так-так-так… Что мы тебе дадим?.. Вот!