Танцующая саламандра

— Это радует, — буркнул Павел, закрывая за собой дверь.

Как они все ему надоели, твари проклятые! Как он устал притворяться, сдерживаться, постоянно держать мысли и эмоции под контролем!

А ведь совсем мало времени прошло с того момента, как он обрел себя, став прежним. Раньше было проще — автоматический мысленный блок держать, и все. Никакого притворства, никакого напряжения — он искренне считал рептилий своим народом, а людей — погаными злобными обезьянами.

И питал нежные чувства к Магде и моральному уроду Гизмо…

Ладно, хватит себя жалеть, рохля! Надо отыскать отца и попытаться помочь ему. Надо заглянуть в его разум, чтобы оценить масштаб разрушений, нанесенных чересчур усердным змеем-менталистом.

В спортивный зал Павел не пошел, не хотелось ни с кем общаться. Он сразу направился в свою каморку, принял душ и лег спать.

И сразу отключился. И включился только от стука в дверь и голоса Ламина:

— Павел! Хватит спать! Ты опять проспал завтрак!

— Иду! — сипло проклекотал Павел, присматриваясь к циферблату настенных часов.

Ого, уже десять утра! Неслабо он подремал! Но зато восстановился полностью, внутренняя сила бурлила и пузырилась, требуя действий. Ну что же, значит, будем действовать!

Павел упруго поднялся, подошел к двери и отпер ее.

— Доброе утро, Аскольд Викторович! Что-то вы зачастили ко мне. Разве сегодня нет заседания Думы?

— Есть, но позже, — Ламин вошел и, по-хозяйски усевшись на стул, закинул ногу за ногу. — Решил вот к тебе заглянуть, узнать, как ты себя чувствуешь после вчерашнего визита. А то на завтрак не явился — мне Макс сказал, — я и забеспокоился.

— Напрасно беспокоились. Как видите — чувствую я себя превосходно. Вчера хотел после обильного ужина в спортзал сходить, но сил хватило только до подушки добраться. Сам удивляюсь себе в последнее время — сплю и сплю, даже вот в гостях, к стыду своему, умудрился отключиться.

— Ничего удивительного, Павлуша, ты таким образом восстанавливаешься. Твой организм удивительный, сам все делает, без лекарств. И это прекрасно! Ну, как тебе у меня в гостях? Только честно?

— Разумеется, честно, и абсолютно искренне — у вас там классно. Особенно если сравнивать с этим, — Павел обвел рукой свою каморку.

— А ты хотел бы жить в таком доме?

— Совру, если скажу «нет».

— Тогда у меня к тебе деловое предложение. Только отнесись к нему правильно и обещай подумать.

Ого, кажется, господин депутат сразу берет быка за рога.

Павел сел на кровать:

— Я весь внимание.

Ламин пару мгновений молчал, рассматривая собеседника и постукивая пальцами по столу. Затем заговорил:

— В общем, так. Я предлагаю тебе стать моим зятем.

Он замолчал, ожидая реакции на свои слова. Но никакой реакции не последовало, Павел с прежним спокойным вниманием смотрел на Ламина.

— Вижу, ты не особо удивлен. Или удачно скрываешь эмоции. Ну что же, я продолжу. Я понимаю, что моя дочь, она… Она не может привлечь мужского внимания, даже среди нашего народа. Но тебе ведь все наши девушки кажутся пока редкими страшилищами, не так ли?

Павел не ответил.

— Сам знаю, что так, — усмехнулся Ламин. — А вот ты, наоборот, для наших дам — просто принц из сказки. И, разумеется, для моей Ксении тоже. Сесилия вчера сказала правду — наша дочь и вправду влюблена в тебя и мучается от этого. Она умна и все прекрасно понимает. Понимает безнадежность своих чувств, на которые никогда не будет ответа…

— Аскольд Викторович, — слегка поморщился Павел. — Вас куда-то не туда занесло. Вы ведь не о чувствах пришли поговорить, речь шла о деловом предложении?

— Да, прости, я отвлекся. Все-таки дочь, сам понимаешь, хочется счастья для девочки, она с детства страдает из-за своей внешности. Вот я и хочу ее порадовать, можно сказать, купить ей счастье.

— Купить?

— Именно. Если ты станешь моим зятем, ты будешь жить в нашем доме, я устрою мощную пиар-поддержку для твоей раскрутки в мире людей, сначала станешь моим помощником в Думе, а это уже — куча привилегий. А потом и собственно депутатом, я устрою. И вместе мы поможем нашему народу выйти из подземелий. Но самое главное — если у вас с Ксенией получится произвести на свет потомство, ты представляешь, насколько сильными в плане экстрасенсорных способностей будут ваши дети?!

— А почему они должны быть как-то по-особенному сильными?

— Отлично! — оживленно облизнул раздвоенным языком губы Ламин.

— Что в моем вопросе вызвало такой восторг?

— Не в самом вопросе, а в том, что ты задал его по сути дела, совершенно спокойно восприняв мои слова о потомстве.

— Ну и что тут особенного? Если предполагается брак, то предполагаются и дети в нем, разве не так?

— Так, все так! — Ламин вскочил со стула и заметался по комнатушке, вызвав у Павла своим мельтешением легкое головокружение. — Это само собой! Но я думал… понимаешь… что сама мысль о, гм, физическом контакте с Ксенией…

— Я понял, — оборвал шепеляво мямлящего депутата Павел. — Не скажу, что воспринимаю такую перспективу с восторгом, но я попробую. В конце концов, есть ведь медикаментозная помощь в подобных случаях. А Ксения мне симпатична в плане общения.