Танцующая в неволе (СИ)

Срываюсь с места и с рычанием подхватываю на руки своё сокровище. Диана взвизгивает и это становится сигналом к активным действиям. Мы снова уходим в отрыв.

*****

– Уйди, противный, иначе завтра я буду невыспавшейся и некрасивой невестой,  – она шутливо бьёт меня по рукам, которые просто не могут её не лапать.

За сегодняшний вечер я поставил свой личный сексуальный рекорд и чувствую, что это ещё не предел.

– Не завтра, моя девочка, а уже сегодня. И ты при всём старании не сможешь быть некрасивой, а мне уже заранее жаль всех невест, которым предстоит померкнуть рядом с тобой.

– Не подлизывайся, похотливый льстец.

– Диан, ты звала кого-нибудь на регистрацию?

– М-м-м, нет, конечно, но подозреваю, что Пётр может возникнуть, – пробормотала она сонным голосом.

– А я Русика позвал, ты не против?

Ответом мне стало тихое, мерное посапывание. Укатал я свою девочку, хотя время только перевалило за полночь. А у самого сна ни в одном глазу. Похоже, это я стану самым не выспавшимся женихом, но однозначно, с самой довольной рожей.

Уже целый час лежу, не смыкая глаз, и боюсь пошевелиться, чтобы не разбудить Диану. Внезапно тишину в спальне разрезает короткое треньканье её мобильника, похожее на звук сообщения или уведомления. А если сообщение, то кто может писать ей ночью? Сна и так не было, а теперь появились вопросы.

Минут пять я честно боролся с самим собой, и победил не я. Осторожно, стараясь не потревожить так доверчиво прижавшуюся ко мне малышку, дотягиваюсь до её телефона. На заблокированном экране висит сообщение. Хрен поймёшь эти каракули, но точно не английский язык. И уж, конечно, я не полный идиот, чтобы не прочитать, что отправитель некий Реми. Перевод короткого сообщения, как оказалось, с французского языка, занимает три минуты, спустя которые мне хочется разбить телефон: «Маленькая мышь, позвони, если не спишь. Целую». Это что – поэзия французских дегенератов?

Во мне борются два лютых желания, и оба провальные. Можно позвонить этому французишке – любителю грызунов и поинтересоваться, почему он, сука, не спит и пишет по ночам моей жене, а заодно пожелать ему вечного сна. Только на каком языке мы будем общаться? И нестерпимо хочется разбудить Диану и вытряхнуть из неё всю правду, а после, учитывая последствия, – гордо уйти и застрелиться.

Следующее сообщение: «Люблю тебя. Спокойной ночи» и чёртов смайлик – начисто выбивают из головы всё здравомыслие. Любовь у них, значит? А у нас тогда что – дружба без трусов?

Чёрт! Надо успокоиться, чтобы не сломать то, что имею. А что я, в принципе, сейчас имею? Внезапно пронзившая мысль тут же получила моё одобрение, минуя совесть. Я осторожно прикладываю Дианин пальчик к кнопке на экране. Бинго! Ларчик-то очень просто открывался. Та-а-ак, и что мне нужно тут смотреть, где искать?

*****

Сидя на крышке унитаза, пытаюсь унять нервную дрожь. О, сколько нам открытий чудных приносит гугл-переводчик. От объёма свалившейся на меня информации хочется выпотрошить себе мозги. На ком я женюсь?! Эта шлюха провела целую неделю в Питере вместе с Баевым и каким-то рыжим ушлёпком, пока я молился всем святым, чтобы она ко мне вернулась. Дождался вот!

Я-то думал, она неприступная скала, любить не умеет… Да от слов, которые она пишет этому уроду Реми, писатели-лирики обрыдались бы завистливыми слезами. Да я бы руку себе оттяпал… левую, чтобы меня так любила эта женщина. И ведь никакой пошлости – одна романтика и крик души.

Вот только как это увязать с другой перепиской, из которой следует, что какой-то задрот Феликс знает всю анатомию моей Дианы. И там, бля, тоже любовь – пронзительная, пошлая, отчаянная и, несомненно, взаимная. Это как такое может быть?

А ведь есть ещё какой-то Андрэ с любовным бредом, Поль – с душевным трепетом, какой-то, мать его, Витёк – с неугасаемым обожанием, Юра-Рыжик… Ну, этот кадр со своими поэмами – отдельная лирическая песня. А ведь сколько ещё контактов без активной переписки. И, если учесть, что я, трахающий Диану мужик, тоже не переписываюсь с ней, то боюсь даже предположить, какое место я занимаю в списке этих мужиков. Может, шестьдесят девятое?

Смотреть все фотографии оказалось выше моих сил, но то, что я успел увидеть, повергло в глубокое уныние и мою голову и член. Если крендель, обнимающий Диану, не пидор, то шансов у меня ноль, потому что этот мудак выглядит, как секс-символ всех времён и народов. Думаю, что если бы толпа баб увидела меня на пути к этому мачо, то, несомненно, затоптали бы, теряя трусы на бегу.

Вернуться снова к фотоальбому не вышло. Пока я находился в ступоре, телефон заблокировался. А снова использовать отпечаток Дианиного пальца опасно – боюсь, что вырву этот палец вместе с рукой.

И ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?

– Владик? А ты что здесь делаешь?

Сонная и обнажённая Диана стоит в дверном проёме, щурясь от яркого света. Её рассеянный взгляд падает на телефон в моих руках и выражение лица неуловимо меняется.

– Это… это мой телефон? – недоверчиво спрашивает она и неуверенно протягивает руку, будто действительно ещё не верит.