Танцующие фаворитки

Ее педагогом стал Александр Алексеевич Горский, выдающийся русский танцор и балетмейстер, переведенный в Москву из Петербурга. Он немедленно влюбился в свою очаровательную воспитанницу и пронес это чувство через всю жизнь. Когда Вера повзрослела, Горский даже неоднократно делал ей предложение руки и сердца, но получал только отказы. Тем не менее именно он стал одним из творцов «божественной Каралли». У танцовщицы была очень слабая техника, она не обладала прыжком, единственной ее сильной стороной была красота. Поэтому Горский, выступая в роли некого подобия Пигмалиона, пошел по весьма оригинальному пути: он не стал доводить до совершенства ее посредственную технику, но, напротив, подгонял под данные Веры балетные партии, упрощая их. Вот что писал о Каралли критик А. Левинсон: «У нее была томная бледность черт левантийской одалиски, слишком густые брови, слегка неправильный нос. Но торс, руки, все линии жили совершенной, чуть холодной жизнью мрамора. Показать, какова была Каралли, и значит говорить об ее искусстве. Ибо предмет вдохновения был всегда единым, какую бы роль она ни играла: она танцевала свою красоту, истолковывала, просветляла ее через движения. Каждый танец ее был словно рассказом прекрасного тела о себе самом. Технические возможности ее были ограничены; о виртуозности она и не помышляла».

Окончив училище в 1906 году, Вера сразу была принята в Большой театр корифейкой и за полтора года перешла на положение сначала второй, а затем и первой танцовщицы, что объяснялось исключительно недостатком сильных балерин. Уже в сентябре 1906 года она дебютировала в партии Одетты—Одиллии. Как отметил в своем дневнике В.А. Теляковский, «для нее все танцы были очень сокращены и переделаны». Все достоинства и недостатки прекрасно осветил известный балетный критик А.А. Плещеев (1858–1944), повидавший на своем долгом веку всех и вся в мире балета и посетивший спектакль «Лебединое озеро» в Большом в 1916 году: «Каралли одарена грацией. Целомудренной привлекательной грацией, у нее гибкая, стройная фигура. Ее линии на редкость изящны, повороты красивы, движения рук закруглены. Общий внешний рисунок танцовщицы тонкий, благородный, в исполнении все время наблюдается одухотворенность. Ноги балерины особой силой не отличаются. Носок ее не из стали. Балетмейстер, очевидно, считается с индивидуальностью Каралли и поставил танцы, не требующие исключительной технической виртуозности и выносливости. Делая несколько туров, Каралли ловко стушевывает их незаконченность с помощью опытного, ловкого своего сотрудника Мордкина. Он ее довертывает, она откидывается на его руку, и выходит все-таки эффектно». Сама балерина так говорила в интервью «Петроградскому листку»: «Пусть от меня не ждут головокружительных пассажей и молниеносных фуэте: хотя я и классическая танцовщица, но мой жанр – танцы настроения, мои роли в балетах – с драматургическим оттенком, с гаммой переживаний».

Такой поэмой о красоте, сознающей себя и служащей источником собственного вдохновения, стало исполнение Верой Каралли концертного номера «Умирающий лебедь» на музыку К. Сен-Санса, демонстрировавшее поразительную пластику ее рук. Это была совершенно иная трактовка, нежели у Анны Павловой. У Павловой это была «трагедия плененного духа, мятущегося в земной оболочке», у Каралли – мотив бесполезности борьбы, недолговечности прекрасного. Многие критики отдавали Каралли пальму первенства в исполнении «Лебедя», а К. Кудрин после концерта московских танцоров в Петрограде в 1916 году заявил: «Наряду с исполнением госпожой Каралли „Лебедь“ г-жи Павловой выглядит лишь прелестной чайкой».

Но все эти суждения ожидали Веру в далеком будущем, а пока, будучи принятой в балетную труппу, она усердно занималась в классе, готовя свои первые роли, и мало обращала внимания на окружавшую ее действительность. В Москве Вера всегда жила у своей бабушки, которая без особого одобрения относилась к решению внучки избрать карьеру балерины. Эта старая москвичка предпочитала драму и оперу. Как-то она обратилась к Вере с просьбой достать билет на спектакль с участием кумира московских девиц и дам – тенора Леонида Витальевича Собинова. К своему стыду Вера не знала, что купить билеты на спектакли с Собиновым невозможно, а барышники ломили за них совершенно несусветные цены. Их встречу трудно назвать случаем: работая в одном театре с Каралли, несравненный Ромео рано или поздно должен был столкнуться с юной красавицей и засмотреться на ее пленительные очи. Так оно вскоре и произошло. Вере едва исполнилось восемнадцать лет, Собинову уже перевалило за тридцать пять.

Ромео из Ярославля