Танцы на быках

Им принесли много тарелочек с закусками - маринованными оливками, мелкой рыбешкой, обжаренной в масле до хрустящее корочки, солеными орешками и прочим. В качестве основного блюда подали острую мясную подливку и жареную курицу, а к нему - свежие овощи и ароматные зеленые травы. Принесли и сладости - пахнущие медом, разнообразные по виду, осыпанные мелкими семенами или колотыми орехами.

К сладостям Эфриэл не притронулся, но курицу уничтожил полностью, и даже косточки обглодал. Душевные терзания по поводу наличия у лорда Освальда бастарда его не одолевали, и он поужинал с отменным аппетитом, чего нельзя было сказать о Бранвен. Она брала кусочек хлеба, но забывала подносить его ко рту, а если и подносила, то забывала открыть рот. В конце концов, она съела ломтик яблока и чуть пригубила лимонный напиток из стеклянного бокала, а потом забилась в уголок кровати, спрятавшись под балдахином.

Эфриэл не стал мешать ее уединению. Он даже опасался начинать с ней сейчас разговор, не зная, что хотел бы услышать по поводу сегодняшнего посещения галереи. Вымазав куском лепешки остатки соуса из чаши, где лежала курица, он с удовольствием похлопал себя по животу.

- Ты тоже не можешь его есть? - спросила Бранвен из-под балдахина.

- О чем ты, дитя?

- Ты тоже не можешь есть этого бедного быка? Они принесли блюдо из него.

Эфриэл встал, разминая мышцы, и уселся на подоконнике, подтянув колено к груди и оперевшись на него подбородком. Комната герцогини располагалась на втором этаже. Вид из окна был ограничен кипарисами с одной стороны и дворцовой стеной с другой, но между ними, как в раме, открывалась очаровательная картина - излучина реки и остроконечные крыши городских домов, все в ярких огнях.

- Разочарую тебя, девочка, - сказал сид, наблюдая закат. Солнце уже село, но по небу пролегли алые перья закатных облаков, такие же огненные блики трепетали на поверхности реки. - Я не столь нежен, как ты, но есть говядину - это зарок для меня. У нас его называют гейс. Когда я стал юношей, мне запретили есть мясо быка, моего тезки. Иначе я потеряю свою силу, и злые духи смогут найти меня.

- Какая нелепость, - сказала Бранвен. - Дух боится духов.

- Эй, милашка, сколько тебе повторять? Я - не дух. Это ты и весь твой мир - иллюзия. Когда я вернусь домой, то не успею выпить кружку пива, как здесь не будет ни тебя, ни твоего мужа, ни Алемады вкупе с Эстландией, - тут он вспомнил, что не желал начинать подобного разговора и тихо выругался, чтобы не услышала впечатлительная леди.

- Прости, я снова подвела тебя, - произнесла она покаянно, и спросила: - Я кажусь тебе странной?

- Ты кажешься мне глупой, - сказал Эфриэл, хотя на самом деле так не думал.

- Да, я тебя понимаю... - прошептала Бранвен.

- Много ты понимаешь.

- Не много, но кое что... Я должна была принять его и... не смогла.  Я... я всегда была самой слабой, - заговорила она торопливо, словно спешила излить душу, опасаясь, что сид не станет слушать. - В моей семье таких больше нет. Айфа с самого рождения сияла, как солнце - красивая, грозная. Когда она родилась, то каждому было ясно, что в ней древняя кровь - еще древнее Роренброков. Та кровь попала к нам через королеву Сан Сомарец, она была колдуньей, одной из самых могущественных в Эстландии. Айфа очень похожа на нее. Эмер - превосходная наездница и охотница, а я никогда не смогла бы убить зверя, и в седле себя чувствую, как... как... - она замялась, подыскивая сравнение, - как кусок теста. Тигриша - она вообще ничего не боится. Видел бы ты, когда она ездит по краю пропасти на колеснице! И даже у тихони Киараны стальной характер. Матушка почему-то всегда обижает ее, а она молчит. И только я - слабачка и глупая трусиха!

- Вас прорвало сегодня, - проворчал Эфриэл. - Поистине, день откровений гусиной семьи.

И тут она огорошила его:

- Не знаю, смогу ли я стать женой лорда Освальда...

- Эй! - Эфриэл рывком повернулся к ней.

-  Что-то перевернулось во мне, когда я увидела, как он поступил с Адончией. Выбросил, будто вещь, ставшую ненужной. Разве это благородно? А прогнать сына? А эти странные развлечения с быками... Эта ужасная картина... А поедание несчастного животного, которого закололи на потеху толпы? Чем больше я вспоминаю об этом, тем более он становится мне противен.

Эфриэл ощутил внезапную слабость:

 - Не намекаешь ли ты...

Она испуганно отодвинула краешек балдахина и выглянула:

- Нет-нет! Я не нарушу своего слова! Как только лорд Освальд вернется, я... впущу его в спальню. И потом отправлю домой тебя. Просто...

- Что - просто?

- Едва ли я буду ему хорошей женой. Жена, которая презирает мужа - это проклятье. Ах, что я наделала...

- Не казнись, - успокоил ее сид. - Все вполне обычно. Если бы ты знала, сколько жен презирают своих мужей.

- Это неправильно, - сказала она с отчаянием.

- Это жизнь, дитя, а не лады-балады о рыцарях и дамах.

- Да, ты прав, - она снова опустила полог и скрылась с глаз.

Поразмыслив, Эфриэл улегся на кушетке, чтобы не тревожить нежную леди лишний раз. А она так и уснула не раздеваясь, свернувшись клубочком в углу широкой кровати.