Танцы на льду жизни. «Я знаю о любви всё…»

И тогда наш любимый хореограф Елена Андреевна Холина предложила отметить торжество в ее прекрасной трехкомнатной квартире на Соколе. Спасибо ей за это огромное! Мы замечательно отметили нашу свадьбу. Помню, было много дорогих нам людей. Много танцевали и пели «Ой цветет калина…». В общем, свадьба была душевной. Шел 1986 год. Спустя какое-то время нам действительно дали комнату на улице Гастелло в Сокольниках в трехкомнатной квартире, где, помимо нас, уже проживали женщина с пятилетней дочкой и Эмма Моисеевна, женщина лет семидесяти, ветеран труда, совершеннейший фанат идей коммунизма и социализма. Она с самого детства болела ДЦП в очень тяжелой форме. Когда в стране пошли гонения на коммунистов и пришло неприятие всех ленинских деяний, это ужасным образом повлияло на Эмму Моисеевну, которая свято верила в ленинское учение. Осознание того, что вся жизнь прошла в каких-то иллюзиях, плюс муки с ДЦП, привели к шагу из окна пятого этажа. Это случилось уже после нашего переезда. Жили мы в этой комнате около пяти лет. Жили дружно. Потом, когда пошли результаты получше и появились какие-то деньги, мы купили двухкомнатную квартиру на улице Академика Королева в шикарном, так называемом Моисеевском доме. Моисеевским дом называли из-за обильного количества танцоров одноименного и известного на весь мир ансамбля народного танца под руководством великого Игоря Моисеева. У Моисеева была очень интересная мысль по поводу своих постановок. Он говорил: «Сначала я ставил просто и плохо. Потом сложно и плохо. Потом сложно и хорошо. И, наконец, просто и хорошо». Это, безусловно, очень верное изречение. Научиться ставить просто и хорошо – это большое искусство, должно пройти много времени, чтобы ты перестал бояться простоты в программах. Вначале своей тренерской карьеры я жутко перегружал программы сложными элементами. Мне казалось, что так мы ошарашим судей и зрителей нашим феноменальным мастерством. По прошествии лет я увидел, что это суета сует. Картинки нет – сплошная каша, хоть и сложная.

Вернемся к жилищному вопросу. Так вот, купили мы квартиру в супердоме у наших близких друзей Артура и Иры Матикян. Мы дружили много лет и продолжаем дружить. Квартира тогда стоила 10 000 долларов. Сейчас за эти деньги можно купить только окно или входную дверь. Это было классное время с точки зрения вложения в недвижимость. Отдельная квартира в Москве!

Приезжая к друзьям, я фонтанировал, Майя острила и хохотала, но как только мы пересекали порог нашего жилища, мы опять становились нелюдимыми и молчаливыми. Никто не делал шаг навстречу, была какая-то система выжидания.

В спорте тоже все шло по нарастающей. Жили и радовались жизни, но как-то обособленно. Сейчас я понимаю, что мы очень мало разговаривали друг с другом. Моим любимым занятием было читать или смотреть телевизор, Майя же в это время была на кухне и готовила какой-нибудь шедевр. Сейчас понятно, так мы отдыхали друг от друга после непростых тренировок. Нам нужно было это уединение, но личная жизнь не очень складывалась. Как-то все превращалось в рутину.

Приезжая к друзьям, я фонтанировал, Майя острила и хохотала, но как только мы пересекали порог нашего жилища, мы опять становились нелюдимыми и молчаливыми. Никто не делал шаг навстречу, была какая-то система выжидания.

В то время в нашей танцевальной группе, помимо Климовой и Пономаренко, появилась молодая и очень талантливая пара – Оксана Грищук и Евгений Платов. Еще одни друзья-соперники. И вот летим мы на NHK Trophy, бесподобный турнир в Стране восходящего солнца, где занимаем первое место, а Грищук и Платов, если мне не изменяет память, второе. Летим в Москву в прекрасном настроении. Места в самолете нам достались таким образом: Майя с краю, я посередине и Оксана у окна. Летели, трепались о чем-то, я уже не помню о чем. Позже Оксана достала какой-то листок бумаги и стала его читать, ее разбирал хохот. Я, конечно, спросил, в чем причина ее истерики. Она сказала, что листок этот – напутственное письмо ее бабушки, коренной одесситки. Надо сказать, что и сама Оксана родом из Одессы. Она протянула листок мне и сказала: «Прочти!» Я спросил, удобно ли это, на что получил согласие. Письмо действительно было очень смешным с интонациями Жванецкого и одесского привоза. Смеялись уже вместе. Оксана была очень искренней и симпатичной. В этом полете я впервые обратил внимание на другую девушку как на девушку, а не как на товарища по команде.