Танцы на снегу

— Еще не знаю, Эрб. Наверное, переберусь на тот остров. Вернее, это не остров, раз туда есть ход, но ты меня понимаешь.

Эрб покачал головой.

— Будь поосторожнее. А может, передумаешь? Я слышал, что этим островом владеет громадное летающее существо с хохлом на голове. Серое в крапинку чудище. Огромное страшилище с неслышным полетом, которое камнем рушится в сумерках, вечером и перед рассветом, и выхватывает зайцев из нор.

Кувырок вспомнил золотых орлов. Но это описание не слишком к ним подходило — золотые орлы не охотились в сумерках, а, наоборот, предпочитали дневное освещение. И цвет их никак нельзя было назвать серым. Конечно, какие-то детали кролики могли просто выдумать — Кувырок давно заметил, что они большие фантазеры. Все их истории с каждым повторением обрастали новыми подробностями, украшениями, завитушками, самые простые вещи обретали чудесные свойства, ягоды ежевики превращались в волшебные плоды.

— Что же это за птица? Может быть, из вашей мифологии? А ты, случайно, не ел голубых поганок? Я нездешний, но ничего похожего в небе не видел. Там, откуда я родом…

Эрб, кажется, обиделся.

— Как же, как же, у вас водятся золотые орлы. Ты мне их описывал. Должен сказать, что это создание — уж не знаю, птица оно или крылатое млекопитающее — крупнее и свирепее. И не смотри на меня так. Это не выдумки. Я понимаю, что у нас, кроликов, репутация искусных рассказчиков, но сейчас я тебе дословно повторяю то, что слышал. Тех, кто видел чудище вблизи, в живых, естественно, нет, но кое-кто замечал краем глаза, как мелькал в полутьме его силуэт. Днем оно отсиживается на колокольне и летает только в сумерках. Некоторые говорят, что это летающий барсук, а вместо хвоста у него горностай. А когда он хочет взлететь, из боков вылезают крылья. Большие, как у канюка.

— А может, это сова? Или летучая мышь?

— Говорю тебе, у него туловище громадное, как у барсука! Ты много видел таких сов или летучих мышей, что могут унести зайца или кролика?

Таких сов, с барсучьим туловищем, Кувырок, конечно, не видел. А вдруг на острове действительно живет какое-то небывалое чудовище? Да нет, скорее всего это выдумка, которой кролики пугают детей, чтобы слушались. В любом случае, к чему волноваться заранее? Он же не кролик! Надо принимать мир таким, каков он есть, стараться выжить без лишней суеты — и будь что будет!..

Он попрощался с Эрбом и остальными обитателями норы. К некоторым он даже привязался, особенно к степенной Фрамбуазе. Она напоминала ему пожилых тетушек-зайчих из родного клана. Во всех воспоминаниях о родине смешивались сладость и горечь.

Кролики выразили сожаление, что он уходит. Кувырок понимал, что большинство быстро его забудет. Он для них всего лишь чужак, забредший ненадолго, а их община сложилась много поколений назад. В любом случае он заяц, а заяц, при всем внешнем сходстве, все-таки не кролик.

На прощание ему разрешили выйти главным ходом, что он с гордостью и сделал.

Выйдя из рощи, Кувырок сразу почувствовал себя на несколько фунтов легче. Только сейчас он понял, как тесно и душно было ему в кроличьей норе, как не хватало неба над головой и свежего ветра, шевелящего мех. Он развеселился, словно зайчонок. Хотелось прыгать и кувыркаться. Ему даже пришло в голову, не отправиться ли на север, в сторону родных гор, но, окинув взором бесконечные плоские пространства вокруг, он понял, что такое путешествие ему не по силам. Лучше уж, подумал он, приспособиться к жизни здесь, чем странствовать в поисках родины до конца жизни.

Снова он вышел на морской берег, туда, где искусственный перешеек вел к заманчивому острову. В этих краях, где горы не заслоняли линию горизонта, где мир был открыт до бесконечности со всех сторон, он тосковал по замкнутому, ограниченному пространству. Нет, он не хотел душной кроличьей норы в лесной чаще, ему хотелось места широкого и открытого, но с границами. Никогда он не привыкнет к этой неоглядной равнине. И раз уж тут горы не замыкают пространства, то пусть его ограничит море!

Все время остерегаясь орлов, он подошел к дороге. Сейчас океан был гораздо спокойнее, чем в прошлый раз, волны больше не перекатывались через асфальт, а разбивались о каменистые откосы узкого перешейка.

После нескольких дней дождя небо прояснилось. Птицы летали во множестве. В приливе храбрости Кувырок решился выйти на перешеек и запрыгал по середине дороги, надеясь, что удастся проскочить, не встретив ни людей, ни их машин. Чайки, сидящие на окаймляющих дорогу нагромождениях камней, провожали его взглядами ничего не выражающих глаз. Лишний раз Кувырок убедился, как чужды и неприятны ему эти птицы.

На середине перешейка его с грохотом обогнал тяжелый грузовик. Еще раньше, чем до ушей донесся шум, Кувырок лапами почувствовал вибрацию асфальта и сразу прыгнул с дороги в камни, где и отсиделся, пока машина не проехала. Это казалось разумным поступком, хотя он слегка побаивался, что, живя с кроликами, заразился, сам того не сознавая, их привычками и реакциями.