Танцы на цепях 2. Уголь и Соль

Рванувшись вперед, Уголек не почувствовала сопротивления. Вокруг нее закружились золотистые искры. Если кто-то и игрался с магией, то он взял все, что хотел, и моментально испарился. Коснувшись дрожащими пальцами губ, она ощутила, как жар обжигает кожу.

– Сольвэ! – зло прошипела Уголек и ударила кулаком по столу. – Чтоб тебе сгореть!

***

Несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить сердце. Пара мгновений, чтобы привести в порядок волосы. Движения были отточенными и быстрыми – они возвращали самообладание.

Повернувшись к столу, она положила ладони на крышку, царапнула ногтями гладкое дерево. В комнате было нестерпимо душно.

Тряхнув головой, Уголек откинула со лба надоедливую прядь и открыла одну из книг, медленно выискивая нужную страницу. Пальцы шуршали, перебирали пожелтевшую бумагу. Буквы древнего языка постепенно складывались в слова, дарившие великое знание. Но и его было недостаточно.

Закусив губу, Уголек упрямо вчитывалась в каждое предложение, пытаясь найти новые зацепки, но на деле она просто проверяла в сотый раз давно оформившуюся мысль.

Отец годами вынашивал этот план, только воплотить его не успел.

Считал, что именно кровь детей Создателя способна снять проклятье ломкоты, но два месяца назад недуг остановил его поиски.

Уголек видела перед глазами его лицо так отчетливо, будто все случилось вчера. Остекленевшее и бескровное, не способное выражать эмоции. Застывший хрусталь, в котором едва ли угадывалось движение мысли. В конце пути отец уже не мог говорить, не вставал с постели, не ел. Это было тяжелое время. Невыносимое бремя, давившее на плечи дочери. Уголек с головой погрузилась в ледяной омут одиночества и обиды.

Горькой и жгучей обиды на отца.

– Ты должен был позвать меня, – шептала она, переворачивая страницу за страницей, – но ты желал видеть только его! Почему ты так поступил? Разве я не достойна была последнего слова?

Единственный, кто оставался с ним до самого конца, был Сольвэ. В последние мгновения жизни отец видел не любимую дочь, а чужака! Он предпочел уйти, даже не попытавшись проститься с ней!

Никто не должен так умирать.

Без надежды. Без возможности взять любимых за руку, чтобы ощутить их участие и тепло. Ломкота все уничтожает, выстраивая между больными и здоровыми стену из страха, ненависти и отчуждения.

Скрипнув зубами от злости, Уголек вспомнила, как за отцом явились воины Красной Стрелы. Наглые и жестокие отбросы, возомнившие себя хозяевами положения!

Они были новой силой в этом мире. В то время как северный стигай предпочел делать вид, что ничего не происходит, и отгородился от соседей магическим барьером, а дети Пожинающего отсиживались в норах, выжидая момента, чтобы покинуть тонущий корабль, Красная Стрела стала радикальным ответом ломкоте.

Их предводитель – молодой и неуправляемый полукровка, чей отец в свое время спутался с иномирянкой, – обладал поразительной и даже пугающей силой убеждения. Выходец из бедного квартала столицы, разрушенного после того, как стены перестали удерживать иномирцев внутри, он сколотил небольшое войско.

Его красноречие было почти сверхъестественным, а имя уже год гремело по всему Рагур’ен. Матиас Ро. Палач, убийца и лжец, готовый влезть в любой дом, если есть хотя бы малейшее подозрение, что внутри появилась болезнь.

Карающие отряды двинулись с севера, выискивая любые следы заразы, чтобы предать их пламени. Они свирепствовали на востоке, рыли землю, точно дикие псы. Выискивали, вынюхивали и казнили без разбора. Даже если ты с больным всего лишь дышал одним воздухом. Стоило заметить людей с кровавыми стрелками на рукавах – и приходилось уносить ноги.

Уголек, при всем своем упрямстве, не могла отрицать, что лишь влияние Сольвэ уберегло ее от казни, а дом – от очищающего пламени. Иномирец – лучший лекарь в Сахра-таш. Правитель относился к нему с трепетным уважением, ведь только Сольвэ был способен поддерживать искру жизни в его болезненно-слабой супруге.

Только он мог помочь появиться на свет наследнику власти.

Рагур’ен умирал, но короли все еще имели вес.

Красные Стрелы пока держались на почтительном расстоянии от Сольвэ, но болезнь давила со всех сторон. Его неприкосновенность не будет вечной.

К тому моменту, когда придется считаться с этими сумасшедшими, лучше иметь в руках что-то большее, чем просто теории!

Ничто не защитит их лучше, чем лекарство от ломкоты!

***

Уголек не покинет лабораторию до заката, в этом можно было не сомневаться. Сольвэ слишком хорошо знал ее расписание и мог с точностью до минуты предсказать, как она двигается по комнате, что берет в руки и какими расчетами занята в эту секунду.

Все это было проделано тысячи раз, с ним и без него. В одиночестве и в обществе любимой младшей сестры, когда той разрешалось покидать дворец. Жаль, что сейчас это случалось все реже: Мерай была вынуждена день и ночь проводить у покоев королевы, а Уголек увядала и тускнела без простых и легких бесед.