Танцы с духами. Часть первая

– Давай сменим тему. Скажи, откуда ты настолько хорошо знаком с господином Роченом? Я ни разу не слышал от тебя его имени! Скажи, ты вообще был в курсе его давнего знакомства с наместником Лайсином и принцем Герденом?

– Мой дорогой племянник… Не кажется ли тебе, что ты слишком настойчиво интересуешься делами тайной службы?

– Мой дорогой дядюшка… Если напряжешь память, то вспомнишь, что я тоже в ней состою.

Асвид остановился и посмотрел в небо.

– Надо же… Ночь. Как прекрасна жизнь вдали от бурлящей страстями столицы! Чем займешься, если у нас все получится?

– Продолжу свою работу. – Пожал плечами Ларк. – Не думаю, что Ханна захочет уехать из родной провинции.

– Если не думаешь, значит, пока не дорос до высшего уровня доступа. Эх, что-то нога ноет… Убегала старика молодежь! Давай-ка, пойдем отдыхать. А завтра плотно начнем готовиться к нашей операции.

– И что, по-твоему, должен делать я?

– Как что? Координировать работу групп. Подумай, как экранировать выделенную радиочастоту от естественных помех, и, заодно, где расставить агентов, чтобы отсечь посторонних.

– Опять "подумай"?

– Конечно. Ведь за штурвалом одной из страхующих машин будет Ханна. Спокойной ночи, Ларк!

Асвид развернулся и медленно пошел в сторону жилого комплекса. А наследник богатого аристократического дома Верус стоял и смотрел ему в спину, разрываясь между желанием провести с любимой женщиной жизнь и долгом перед родом и Родиной.

Принц Герден, синеглазый и темноволосый мужчина тридцати семи лет, сидел в своей гостиной за роялем и играл возбуждающие любовные фантазии ноктюрны. Техническое исполнение прелестной мелодии было безукоризненным: минорный шепот, сила удара и паузы идеально выстраивали звучание пьесы. Единственное, чего в ней не было, так это страсти. Музыка была абсолютно бесчувственной. Но, похоже, именно такую игру исполнитель считал единственно правильной, поскольку с удовлетворением кивал головой.

Очередной молодой секретарь неслышной тенью скользнул из кабинета в сторону входной двери, стараясь ненароком не ступить на узкую полосу блестящего, как зеркало, паркета, по бокам выглядывающего из-под ровно положенного ковра с правильным геометрическим узором. Да и вообще, комнаты принца напоминали выставочные залы, навсегда закрытые для посетителей: расстояние от картины до следующей картины на стене было выверенным до миллиметра. Статуэтки в витрине напоминали солдат на плацу, а цветы в вазе – хорошо продуманную икебану. Шторы, свисающие с задрапированного карниза, имели одинаковое количество складок. А цвет подбирающей их ленты был абсолютно идентичен окантовке края ковра. Ни на одной поверхности не было ни малейшей пылинки. Повернув рукой в белой перчатке ручку двери, секретарь замер, услышав позади голос принца:

– Шнурки не должны торчать из-под брюк. Еще раз увижу – пойдешь работать в городскую контору младшим клерком.

– Да, господин! – Вспотел секретарь. Ему хотелось провалиться сквозь землю, но скорость шагов тоже нормировалась протоколом. И только закрыв за собой дверь, он вытер пот и вздохнул.

Принц опустил крышку рояля и положил на нее ладони. Даже придирчивый эстет назвал бы его руки прекрасными: тонкие, чувствительные пальцы, овальные ногти, отполированные до блеска и никакого намека на заусенцы. Кожа чистая и гладкая, как у юноши… Прямая спина, высокая шея с гордо посаженной головой. Длинные и блестящие черные волосы и тонкие стрелы бровей, устремленные к вискам. Четко очерченный нос с небольшой горбинкой, как у всех членов семьи большого королевского Дома и тонкие бледные губы. Но самыми примечательными в его облике были глаза: ярко-синие, обычно прячущиеся под длинными ресницами. Но если принц изволил гневаться, они вспыхивали огненным светом, от сияния которого пробирала внутренняя дрожь каждого, кто находился перед ним.

Едва коснувшись пальцами крышки рояля, принц встал и подошел к окну. Там, за пределами дворца, шумел кронами дальних деревьев ветер. В небе толпились бледные звезды. Казалось, они тоже пытались уснуть вместе с землей, натянув на себя кисейное покрывало.

– Похоже, утро будет дождливым. – Сказал сам себе принц и снова вернулся в гостиную. Оглядев привычный интерьер, он улыбнулся. – Осталось… всего четыре дня. Тени! Я буду Королем!

Углы комнаты подернулись серой дымкой, размывшей четкую геометрию линий и приглушившей цвета. Гостиная стала похожа на старую черно-белую, с рыжими подпалинами, фотографию.

– Мои дорогие! – Оскалился принц. – Как же я без вашей опеки?

– Все шутишь-шь? – Один из углов искривился окончательно, выпустив в пространство тугие клубы серого тумана.

– Сегодня я невероятно остроумен. – Без иронии сказал Герден. – Всего четыре дня – и ужас моего детства растает во тьме ночи. Кстати, вы мне так и не озвучили, что хотите получить.

– Твою любовь… – Прошелестели стены комнаты.

– Мою любовь? – Рассмеялся принц. – Разве вы не знаете, что я люблю только себя?

Он подошел к зеркальному простенку между колоннами.

– Идеальный, чудесный облик. Народ будет обожать меня, что бы я ни сотворил!