Танцы с королями. Дилогия

Сабатин испустил нарочито громкий вздох, чтобы показать, насколько она ему наскучила, а затем отошел от окна и открыл дверь в смежную комнату, где исправно трудился секретарь. Жасмин испытала некоторое облегчение. Сейчас она получит свои письма. Сколько же их? Через несколько секунд они будут в ее руках.

— Мсье Дюпон, — устало прогнусавил Сабатин. — Может быть, от моего внимания ускользнуло сообщение о чьей-нибудь смерти?

Секретарь повернул голову и перестал писать. Через полуоткрытую дверь ему была хорошо видна Жасмин, стоявшая рядом с герцогом. Отвечая на вопрос, он старался не смотреть ей в глаза:

— Насколько мне известно, нет, сир.

— Значит никто не умирал. В последнее время поступали письма от особ низшего ранга?

— Только те, которые я передал вам, ваша светлость.

— Хорошо. Со временем они перестанут докучать. Никогда мне еще не приходилось терпеть такой наглости. В будущем вы должны избавить меня от утомительного занятия сжигать все письма, мне не адресованные.

— Слушаюсь, сир.

Сабатин закрыл дверь и, не глядя на Жасмин, опять уселся на прежнее место за столом, где лежала открытая книга. В такой позе она застала его, войдя в библиотеку. Жасмин не двинулась с места. Она смотрела на мужа с такой ненавистью, что по ее телу даже пробежала судорога. Этот человек сообщил, что ее отец еще жив, но сделал это в самой бессердечной и презрительной манере, и в то же самое время дал понять, что никогда не позволит ей поддерживать переписку ни с родителями, ни с кем бы то ни было еще. Ей стало ясно, что ни одно из написанных ею писем не покинуло пределов замка. Он причинял боль ее близким, и Жасмин, безропотно сносившая от него все унижения и издевательства, не смогла этого стерпеть. Внутри у нее что-то сломалось. Она вдруг бросилась на Сабатина и, как дикая кошка, вцепилась ему в лицо, царапая его ногтями.

“ Ты — жестокий, бессердечный дьявол! — взвизгнула Жасмин. — Твое место в аду!

Это нападение застало герцога врасплох, и он не успел отреагировать должным образом. На щеке у него тотчас же появились глубокие кровоточащие борозды. Оглушительно заревев от боли, Сабатин вскочил из-за стола, опрокинув кресло, в котором сидел, и отбросил от себя Жасмин. Отлетев в сторону, она ударилась о книжный шкаф и распростерлась на полу. Прежде чем Жасмин успела пошевелиться, Сабатин ринулся вперед и, схватив ее за горло, приподнял и посадил на пол между своих широко расставленных ног. Она увидела над собой его Лицо, искаженное злобой и похожее на спелую сливу. Он был готов придушить ее прямо там, на месте. Она попыталась вырваться, но железная хватка пальцев Сабатина не ослабевала, и лишь когда голова Жасмин бессильно свалилась на бок, он разжал пальцы и отпустил ее. Жасмин упала, и голова ее стукнулась о пол. Это был настоящий взрыв боли, превзошедший все, что она только что испытала. Сабатин выпрямился и выбежал из библиотеки, распахнув дверь ударом ноги так, что та чуть было не слетела с петель.

Жасмин не потеряла сознание, но в голове у нее все смешалось, и она некоторое время не могла понять, что с ней произошло. Не в состоянии пошевелить ни рукой ни ногой, она лежала, беспомощная, на полу и, кашляя, пыталась вдохнуть как можно больше воздуха. Дверь боковой комнатушки отворилась, и оттуда показалось лицо секретаря. Увидев распростертую на полу Жасмин и сообразив, что случилось, мсье Дюпон мигом закрыл дверь, не желая вмешиваться в дела хозяина. И все-таки через пару минут сострадание взяло в нем верх, и он послал лакея за горничной госпожи. Впав на некоторое время в забытье, Жасмин затем очнулась и почувствовала, что Ленора бережно поддерживает ее голову и пытается помочь ей встать на ноги. Посадив госпожу в кресло, Ленора сбегала наверх и принесла газовый шарф, которым укрыла шею Жасмин, чтобы скрыть синяки. Отдышавшись, Жасмин смогла вскоре без посторонней помощи подняться в свои покои, но как только дверь закрылась, она рухнула на пол без сознания и Леноре пришлось укладывать госпожу в постель.

Придя в себя, Жасмин провела долгие часы в мучительных раздумьях, взвешивая вновь создавшуюся ситуацию. Сабатин возненавидел ее еще раньше, до этого инцидента, и будет ненавидеть всегда, потому что видит в ней главную причину всех своих несчастий, причину изгнания из Версаля. Хотя герцог Бурбонский наверняка объяснил ему истинную подоплеку этого решения, о которой она могла лишь догадываться. Однако, как и все тщеславные и высокомерные люди, Сабатин был неспособен признать свою вину, Непомерная гордость, вызванная гипертрофированным эгоизмом, заставляла его совершать нелепые поступки, к числу которых относился и запрет на переписку Жасмин с ее родными, вызывавшими у Сабатина надменное презрение своим низким происхождением. Теперь ей придется найти способ тайно переписываться с родителями, и Жасмин использовала для решения этой задачи всю свою изобретательность.