Танцы с Подсознанием. Книга 1. До Тьмы дотронувшись рукой

– Ага, помнится мне, как ты первую жену за большииие деньги привораживал! Какой – то знахарке, бельё её нижнее носил…

– Было дело, – Нефёдов потупил взгляд, – чуть ли не мочу ослиную пил, а Светка, вертихвостка проклятая, всё равно с этим турком сбежала. Лёнь, чего они меня все бросают?! Я им и шубы, и наряды, и украшения разные…у тебя правда коньяка нет?!

– Ну ты ещё слезу пусти! – рассмеялся Леонид Борисович. – Слушай, а если я сейчас коньяк найду, дашь согласие на гипноз?!

– Умеешь ты, старый чёрт, к клиенту подход найти…

Глава 4.

– Ну – с, вы сегодня побалуете меня своими стихами?! – доктор нажал на кнопку пульта, и тяжёлая плотная жалюзи закрыла окна. – Инна Львовна, голубушка, что вы молчите?!

Женщина лежала на кушетке с закрытыми глазами.

– Я немного нервничаю… – прошептала она и поправила коротенькую юбочку, плотно обтянувшую её стройную фигурку.

«Да, у Нефёдова губа не дура!» – Леонид Борисович окинул мужским взглядом стройные ножки в ажурных колготках. – «Точёная, как статуэточка!»

– Я положу руки на голову и начну обратный отсчёт, от десяти до одного. Вы уснёте, вам приснится сон…

– А если я не запомню этот сон? – занервничала жена чиновника.

– Поверьте мне, запомните! – психотерапевт зажигал свечи. – Расскажите лучше какой – нибудь стих, а я пока музыку расслабляющую включу, и всё у нас готово будет…

– А вы не будете смеяться?! – дамочка приподнялась на кушетке. – Вчера вечером, когда муж уснул, я взяла листок, ручку и вот что вышло:

«Моя Душа, то погреб тёмный и сырой

Без фонаря, зато родной и свой.

Мне всё равно, что жизнь,

что смертьчто ласки мужа…

Мне всё равно, что вкусная еда,

что голод.

Рукой дотронувшись до Тьмы

Я больше не дышу, я больше не живу…»

– Стоп, стоп! Какие красивые слова – «рукой дотронувшись до Тьмы»! Вы, Инна Львовна – поэтесса, не хуже Цветаевой! Вот, сейчас этим процессом, мы с вами и займёмся…

– Каким процессом?! – побледнела клиентка.

– Постараемся до вашей Тьмы дотронуться рукой. Десять, девять, восемь, семь, шесть…

*****

Купец вернулся ровно через три месяца. К своему удивлению, Любка поняла, что ждала его и даже скучала. Ох, как хотелось убить себя за это чувство! «По кому ты скучаешь, ааа?» – разговаривала девушка со своим отражением, сидя пред зеркалом. «Он немчура проклятый! Увёз насильно тебя из дома родного!» Но другая Любка, которая смотрела из зеркала своими огромными, голубыми глазами, нагло отвечала: «Ага, он к тебе относится лучше, чем тятька твой покойный! Кормит, поит, обувает, одевает, не ломанная ходишь! Сдохла бы давно от голода в своём доме – то родном, неблагодарная!»

Руссиш Шклафен возражала отражению: «На родимой земелюшке и смерть мила!» Но наглая девка по ту сторону зеркала, не сдавалась: «Нет уж, я лучше на чужбине, да на белых простынях полежу! Бестолковая, посмотри на свои ботильоны из натуральной кожи, на платье из поплина, на ручки свои холёные, на спину не гнутую. Давно по полю босиком не ходила?! Или забыла, как лепёшки навозные пахнут?! Благодари Бога, Господа нашего, что жизнь барскую послал тебе…»

Но переубедить Любку, было не так – то легко. Слишком привыкла она жить в Темноте. С виду весёлая, смеётся и в руках всё спорится. А вот внутри, в тёмном и сыром погребе, жила Душа её. И никому до этого дела не было. А Мартин всё понял! Быть может, и вправду он любит её?!

Не было в Любкином погребе даже лучика света. Сыро, глухо, но зато тепло. Дверь в погреб она открыла и ногой одной ступила, когда мамка умерла. Затем тятька умер и Любка, второй ногой зашла. А уж когда, барин сообщил, что немцу её продаёт, вот тогда дверь полностью захлопнулась. Закрылась девушка от Обиды на мир весь, спрятала Душу свою в Темноту, поклялась сама себе – не верить больше никому! И поселилась в глазах девчонки боль…

Та Боль была, что очень глубока

Та Боль звенела и играла

Та Боль рыдала и кричала

Та Боль рычала и дралась

Но девочка сама молчала…

Не верила девчонка больше Богу!

Нет не роптала на него