Танцы с семьей

Вопр.: Но ведь суицид – дело очень серьезное. Достаточно однажды добиться в нем успеха, и ситуацию нельзя будет никак поправить. Думали ли вы о том, чтобы посадить ее на лекарства или даже госпитализировать? Рассматриваете ли вы вообще более традиционные способы взаимодействия с теми, о которых на самом деле стоило бы серьезно беспокоиться?

Карл: Если она активно, обдуманно пыталась бы практически осуществить суицид… Но я не думаю, что в данном случае это могло бы иметь место. Мне кажется, что в каком-то отношении она похожа на хронического алкоголика – вовлечена в процесс постепенного саморазрушения. Подобно своей дочери, которая стала "никем". Она была “никем” так долго, что ее физическая смерть пришла бы уже на все готовенькое. Один из способов совершить самоубийство – продолжать жить. Я не думаю, что она на самом деле может наложить на себя руки. Если бы я был убежден в том, что такая опасность действительно существует, я бы говорил об этом гораздо более открыто. Я бы вовлек в дело их всех, предполагая отыскать в семье хотя бы одного человека, который бы желал ее смерти. На ее мужа в таком случае могло бы пасть основное подозрение.

Вопр.: Да, но это довольно странная идея. Вы имеете в виду, что если Мама испытывает суицидные мысли, то кто-то другой хочет ее смерти?

Карл: Конечно! Конечно! Суицид, как и все остальное в жизни, имеет межличностную природу. В действительности я верю только в системы! Я не верю в индивидов, функционирующих в качестве целостных единиц. Я думаю, что они действуют только как части более широких систем.

Вопр.: Может быть, просто она чувствует себя отчаянно одинокой?

Карл: Конечно! Это означает, что Папа ее не хочет, что он желал бы, чтобы она ушла с его пути. Тогда он сможет танцевать с кем захочет. Вот что я думаю обо всем этом. Здесь имеет место “доклинический суицид”, если основываться на тех вещах, о которых мы только что говорили. Если бы она была действительно склонна к самоубийству, я тогда сделал бы семью ее госпиталем.

Вопр.: Я не понимаю! Каким образом вам удалось бы сделать это?

Карл: Я бы возложил на них ответственность за ее суицидность. Наша задача в данном случае состояла бы в том, чтобы определить, почему эта семья желает ее смерти. И кто здесь является главарем? Что случится, если она умрет? Если она покончит с собой, кто будет плакать? Сможет ли Папа оставить свой трактор и прийти на похороны? Приедут ли дети, например, Ванесса, на похороны своей мамы? Кто будет плакать дольше всего? Я бы задал все приходящие в голову вопросы про Маму. Я принудил бы ее пофантазировать даже о том, что может быть после ее предполагаемой смерти. Это послужило бы тому, чтобы ослабить именно те фантазии, которые сделали бы самоубийство возможным.

Все это похоже на ту знаменитую историю о полицейском, который пытался говорить с человеком, стоящем на мосту и готовящемся покончить с собой. История реальна! Человек, казалось, вовсе не собирался разговаривать с полицейским и продолжал готовиться к своему роовому прыжку. В конце концов полицейский не выдержал, вытащил пистолет и заорал: "Слушай, сукин сын, если ты сейчас спрыгнешь, я тебя пристрелю!" В результате человек спустился вниз живой и невредимый. Вот это и есть настоящая психотерапия! Он перевернул представление этого человека о том, что именно случится, когда тот бросится с моста и тем самым внезапно расширил его перспективу! Именно это я и люблю делать и считаю важным, полезным в данной ситуации.

Лекарства лишь прикрывают проблему. Можно пойти спать вместо того, чтобы ругаться с женой, – но вряд ли так улучшатся ваши взаимоотношения с ней и ваше собственное состояние. Это лишь прикрывает неблагополучие: неужели на следующее утро вы проснетесь и вообразите, что ничего не произошло?

* * *

Когда сессия возобновилась, мы продолжили обсуждать вопрос о самоубийстве. Я прибавил к сложившейся картине другой вектор внутрисемейного взаимодействия, беседуя с Мамой о том, как бы Папа справился с ситуацией, если бы она себя убила.

К: Вы знаете, что случилось бы с ним, если бы вы совершили самоубийство?

М: Нет.

К: Я скажу вам. Бьюсь об заклад, он завянет и умрет через шесть месяцев.

М: Я не знаю.

К: Я могу предположить, что будет со мной, если моя жена умрет. Я думаю, что мне надо будет исчезнуть куда-нибудь в лес, и я не знаю, сколько времени пройдет до того, как я смогу вернуться. Не думаю, что покончу с собой, но состояние мое будет ужасно.

Здесь я расширяю представление о проявлениях суицида, чтобы задействовать во всем этом Папу. Я говорю ему, что чувство вины, которое он испытывал по поводу невыношенной беременности, может вернуться.