Танцы с волками

– Скорее здесь постарался некто с тёмной стороны, – горько усмехаюсь я. – Чтобы Ольга не погубила в тебе волчонка. О смерти Ивана тоже разное говорили. Кстати, незадолго до его кончины, Милана часто крутилась возле него.

– Она была твоей любовницей, – хмурится Варя, – зачем ей мой отец?

– Статус брошенки не давал ей покоя, а я на ней жениться не собирался, – жёстко обрываю неприятную для меня тему. – И хватит об этом.

– Прости, – Варя касается креста и отдёргивает руку.

Повторяю её движение. Шершавая поверхность царапает ладонь и ничего больше.

– Всё хорошо, Варенька. У нас всё получится.

Обхожу дом кругом. Крыльца нет, к двери ведут две ступеньки. Единственное окно выходит на озеро. Труба на односкатной крыше обещает, что ночью мы не замёрзнем. Поворачиваю ключ в замке и открываю дверь. Одна большая комната. Входим, скидываем на пол винтовки и рюкзаки, вешаем куртки на два простеньких крючка на стене. Остальные четыре заняты женской длинной дублёнкой, ватником и двумя кожаными куртками. Под ними стоят мужские и женские резиновые сапоги, тапки из оленьих шкур и высокие ботинки на военный манер. Убогий бродяжий уют неприветливо пахнет сыростью – голубые занавески с кокетливыми рюшами, скатерть с вышитым зелёно-красным орнаментом, пёстрое лоскутное покрывало на самодельной кровати и свадебная фотография над ней.

– Мама, – сдавленным голосом шепчет Варя.

Она подбегает к стене и завороженно смотрит на портрет. Молодой Иван в ладном костюме-двойке держит под руку совсем юную Ольгу с глазами русалки. Ребёнком я любил наблюдать за ней, когда мои родители встречались с Велесами. Ольга двигалась грациозно, точно танцовщица по сцене. Моя Варенька похожа на неё.

– Сейчас начинаю понимать, из-за чего поссорились наши родители, – обнимаю Варю, и она прижимается спиной к моей груди. Забираюсь ладонями Варе под свитер и глажу её по тёплому животу. – Велесы решили стать людьми, мой отец их не поддержал. А мать, напротив, продолжала тайно общаться с Ольгой до самого её отъезда в роддом. Мама просила меня не говорить отцу, куда мы ездили. Но потом, я думаю, испугалась умереть также, как Ольга.

– Ты говорил, твои родители погибли в автокатастрофе.

– Они погибли, когда на наши земли пришли чужаки. Тогда многие полегли. Чтобы род выжил решили брать одну оборотницу на несколько волколаков. Иначе чистокровное потомство после себя не оставить. Давай я затоплю печь, а ты открой тушёнку и почисти картошку.

Я нашёл в доме дневник Ивана и пересохшие травы, которыми они с Ольгой лечились от оборота. Их же, как мы с Варей прочитали, Иван отправлял Елене в Москву.

– Помню, Елена иногда заваривала мне чай со странным вкусом. Но мне он не нравился, и я, если удавалось, выливала его. – Варя садится рядом со мной на медвежью шкуру, и я подливаю вина в её бокал.

Мы даже не заметили, как за окном сгустились сумерки. В печи потрескивают дрова, а мы рассматриваем старые фотографии наших родителей. Среди них нашлись и фото семьи Черноголового, молодого Зоряна и его первой жены.

– Странно, что я стал человеком без всяких трав, но тебе, надеюсь, помогут рецепты твоего отца.

У Ивана с Ольгой было не точь-в-точь как у нас, но он пишет, что после смерти жены стал равнодушен к оборотницам. Это он о Милане. Она последнее время часто приезжала к нему и соблазняла. Но ему она виделась лишь дочерью бывшего друга.

На обычных женщин реакция у меня что надо. Это и пугает, и радует. Секретарша Лена в первый же день моего приезда в офис доказала, что стоит у меня как и прежде. Хорошо, что я сидел за столом, когда она принесла мне чай. Лена явно решила меня порадовать после моего недельного отсутствия и не надела под прозрачную рубашку лифчик. Раньше я любил по утрам воспользоваться умелым ртом старательной сотрудницы. Но теперь всё изменилось. Я люблю Варю, и для меня других женщин не существует. Тяжело сглотнув, я попросил Лену одеваться на работу скромнее. После её ухода разрядился в туалете. Теперь мысленно вымаливаю у Вари прощение. Честно старался представлять её в этот момент.

Допиваю вино, стаскиваю с себя футболку и вытягиваюсь на медвежьей шкуре. Варя тут же повторяет все мои телодвижения и усаживается на меня верхом. Веду ладонями по её животу и шепчу по слогам:

– Варенька, любимая.

– Люблю тебя, Назар, больше жизни люблю! – она ложится на меня, и в глазах её разгорается неподдельный испуг. – Вдруг я тоже погибну, вынашивая нашего ребёнка?

– Не погибнешь. Я – человек. Возьму тебя, лишь когда и ты станешь человеком.

– Поцелуй меня, – Варя проводит языком по моим губам.

Подминаю её под себя и с упоением целую. Сегодня я обрёл уверенность и надежду на жизнь в новой ипостаси. Но Варя разрушает всё одной фразой:

– Я не хочу быть человеком. Прости.

Глава 35

Алан

– У-бей! У-бей! – ревёт кровожадная толпа. Лежи на месте поверженного я, они орали бы ещё громче. Я здесь чужак, выскочка.