Танцы в лабиринте

Вечером, в начале восьмого, Петр Волков остановил свой джип возле дома, над одной из парадных которого висела портативная телекамера. Вышел из машины, подошел к той самой парадной, последовательно нажал две кнопки на панели и повернулся лицом к камере. Замок на двери, щелкнув, открылся.

Он, не торопясь, поднялся по ступеням лестницы на второй этаж, остановился у железной двери одной из квартир и, когда ту открыли, перешагнул порог.

— Здравствуйте, — негромко приветствовал его хозяин и сделал приглашающий жест рукой. — Проходите.

— Я ненадолго, — переступив порог, сказал Петр. — Мне буквально пару слов.

— Проходите, проходите, — повторил хозяин дома. — Чего в дверях-то разговоры разговаривать.

Волков прошел вслед за ним в комнату.

— Присаживайтесь. Чайку, может быть?

— Нет, спасибо, — отказался, усаживаясь в кресло, Волков. — У меня на самом деле времени не так много.

— Ну как знаете, — хозяин сел в кресло, что стояло напротив, у журнального столика, взял в руки чайную чашку вместе с блюдцем и отхлебнул глоток. — А я, с вашего позволения… Не возражаете?

— Бога ради.

— Ну? — Хозяин поднял на гостя взгляд холодных серых глаз.

— В общем, так — обнесли вас… то есть обокрали, двое. Я их взял. Один — залетный, тертый. По замазкам вроде профессионал… в решении квартирных вопросов. Ему с вашей дверью договориться — тьфу. Другой — бычара, из местных. Он этому второму только и нужен-то был потому, что город знает и у него тачка своя есть. А то тот у нас, в Питере, вообще впервые. Откинулся… освободился то есть, чуть ли не пару месяцев назад.

Но стоит за этими двумя — третий. Вот он-то как раз и есть главный. Эти — исполнители. А он не просто наводчик, он весь расклад этот спланировал и всем руководил. И деньги все… ну почти все, какую-то мелочь он им на текущие расходы отстегивал, у него хранятся. Они их еще не делили. Я его… — Волков отвернул манжет и взглянул на часы. — Я его вскорости тоже возьму. Ребята мои сейчас его отслеживают, чтобы тихонько, не привлекая внимания, упаковать.

Значит, так, далее — бабки… то есть деньги ваши, я из него вытряхну, привезу сюда, домой к вам. Я думаю… — он еще раз взглянул на часы, — сегодня еще. Ну и…

— Что?

— А… потолковать вы с ним не желаете? Хозяин отставил чашку, откинулся на спинку кресла и на минуту прикрыл глаза.

— Видите ли, Петр Сергеич… — Он вновь открыл глаза и взглянул на Волкова твердым взглядом. — Мне сказали, что могу я вам довериться. Верные люди сказали, их слово для меня много значит. Я поэтому и отвечал на ваши вопросы по ходу… так сказать, дела. Чем-то я же с вами должен был поделиться, иначе как бы вы дело-то делали? И вот сейчас еще малость открыться вынужден буду, хоть и не надо бы, но… что уж тут теперь поделаешь. Короче говоря, нет мне никакого резона толковать с этим самым… смышленым, который старший у этой шантрапы, что ко мне залезла. Но тут вот что… Я говорил вам, что деньги эти… чужие. Не мои, в общем. И если бы они вдруг вот на этой вот неделе, пока их у меня нет, понадобились бы…

— Это было бы плохо.

— Можно и так сказать, — кивнул седой головой хозяин дома, — если вам, конечно, посильней слова не подыскать. И главное, что объясниться-то можно. Все, что угодно, можно объяснить. И именно поэтому слушать никто и не станет. Кстати сказать, их у меня и сейчас еще нет. Сто процентов, что они у него?

— Ну… Сто процентов гарантии только Госстрах давал. В недавнем прошлом.

— Это ясно. Так вот. Коснись нужда в деньгах этих, а их у меня нет — уж лучше самому на себя руки наложить. Вот я и думаю… Сам ли от себя умник этот, который их к рукам прибрал, работал, или указал на меня кто? Вы меня понимаете?

— Думаете, подставить вас кто-то пытается?

— Дак… времена-то какие? Всякое на ум лезет, пока ворочаешься-то всю ночь без сна. И так ситуацию повернешь, и эдак. Ведь ничего святого в людишках не осталось.

— И вы хотите?..

— Ну а что… человек я старый, немощный. Ни за что он мне правды не скажет. Не забоится он меня. Ну а… другого кого просить, из своих же ребяток, так это… я бы и с самого начала мог, если б позора своего не опасался. Это ж ведь что получится — обратишься за помощью, а тут же и слух пойдет, мол, все, выдохся старик. На каждый-то роток платок не накинешь. И вот… если уж мне вам довериться довелось… может быть, вы бы с ним сами потолковали, а? А я уж, помимо того, что Деду вашему, ну… сверх той оплаты, вам бы — лично…

— Ну что ж делать, — Петр поднялся из кресла. — Потолкую. Только не нужно мне ничего… помимо прочего. Мне начальство жалованье платит.

— Много?

— Много не бывает. Бывает достаточно.

— А то шли бы ко мне. Очень мне такие-то вот, как вы, нужны. Мало нынче таких.

— Каких?

— Ну… которые вот так вот легко от денег отказываются.

— Спасибо, конечно, на добром слове, но…

— А вы не спешите. Подумайте. Я не тороплю. Мало ли как жизнь обернется. Я вам предложил и слова своего назад не забираю. А слово мое крепкое. Хоть и у Деда вашего спросите, если сомневаетесь.

— Зачем же.

— Подумаете?