Танцы в лабиринте

- Я тоже так думал. А она мне: "Ми такой лыванский лу-уди... Еслы ми сказал свой жиних: "Лублу. Ты и толка ты", то всо, всо! Айм сори, Саша..."

- Клинья, выходит, подбивал уже.

- А что ж...

- А почему "лыванский лу-уди"?

- Семья ее происхождением из Ливана, предки. Они это чтят. Это только считается, что в Америке национальностей нет. Все, мол, американцы, и все тут. А на самом деле ирландцы, итальянцы, евреи, китайцы - все сами про себя помнят, кто есть кто.

- И это правильно.

- Наверное.

- Ладно... - Волков погасил сигарету в пепельнице и взглянул на часы. Уже начало восьмого, давай я тебя к Герману закину.

- Да здесь недалеко. Я и пешком дойду. В магазин еще заглянуть надо, неловко с пустыми руками.

- Заглянем.

- Да? Ну давай.

Адашев-Гурский накинул на себя кожаную куртку, вынул бумажник, заглянул в него и опять убрал в карман.

- А у тебя что, дела еще сегодня? - спросил он у Волкова, выходя из квартиры.

- Да так... ничего важного, в общем, - пожал тот плечами.

- Так и пошли.

- Думаешь, удобно?

- Думаю - да. Мы же ненадолго. - Гурский запирал дверь.

- Ну... - Петр в раздумьи склонил голову на бок.

- Пошли-пошли, - Александр стал спускаться по лестнице.

- А лифт так и не работает? - саркастически улыбаясь, спросил Волков, шагая вслед за ним.

- Не-а.

- А пункт этот, приема металлов, который тут рядом, так и процветает?

- Ага.

- Ждешь, когда я его взорву?

- Ага.

- Не дождес-ся. Хочешь - подыхай на этой лестнице. Пятый этаж, едрена шишка!.. Туда-сюда, туда-сюда, и так каждый день. И это вместо того, чтобы пойти и разнести его к едрене фене. Дурак ты, Гурский, малахольный, а не реальный пацан.

- Ага.

- Чего ты лыбись-ся?

- Мама, ешьте рыбу...

- Жареных карликов?

- Жареных карпиков.

- Так их же нету.

- Тогда сидите и... не квакайте.

4

- Слушай, а чем там Алена занимается? - Выехав со двора, Волков вырулил на Малый проспект Васильевского острова.

- По-моему, ничем. - Адашев-Гурский приоткрыл окно и потянулся за сигаретой. - Там ее Борюсик бабки заколачивает, в основном. По ее словам.

- А ты с ним знаком?

- Нет. Она его уже там, в Канаде, встретила.

- Она ведь искусствовед?

- Вроде. Ну... уроки, говорит, давала фортепьянные, частным образом. А теперь гороскопы составляет, за символическую плату.

- Совсем опупела.

- Так скучно же.

- Эт-то понятно. Это мы понимать можем. - Петр сделал левый поворот, проехал по Пятнадцатой линии до перекрестка со Средним проспектом, повернул направо и остановил машину напротив магазина "Джинн".

- Пошли, - сказал он, открывая дверь. - Здесь, по-моему, все есть.

Выйдя из лифта, Гурский и Волков подошли к обитой дерматином двери. Александр позвонил в звонок. Из квартиры донеслось отчаянное звонкое тявканье, потом послышались тяжелые шаги, и дверь распахнулась. На пороге, заслоняя собою почти все пространство дверного проема, стоял Герман.

- О! - сказал он, глядя на гостей и широко улыбаясь. - А мы не ждали вас, а вы приперлися... Шмонька, тубо! - Он наклонился, сграбастал огромной ладонью крохотного чихуахуа и засунул его в широкий карман фартука пестрой расцветки. Служебно-розыскной пес, - кивнул он на крохотные бусинки влажных глаз, выглядывающих из кармана, - злобы необыкновенной. Только жутко невоспитанный. Надо бы на площадку с ним ходить, но все как-то руки не доходят. Чего стоите-то? Забоялись? За-аходи!..

- Здравствуй, Гера, - сказал Петр.

- И тебе не хворать...- Герман посторонился, втянув живот, и Адашев-Гурский с Волковым вошли в квартиру.

- Тут это... - Гурский протянул пластиковый пакет с выпивкой.

- Ага, - кивнул Герман, беря в руки пакет, и обернулся в сторону кухни: Светка, атас! Гурский пришел, прячь Алису.

- А она уже здесь? - вскинул глаза Гурский.

- Только что пришла откуда-то. Вон, на кухне Светке помогает.

- И вовсе и не атас. - Александр снимал с себя куртку. - Я вообще не пью.

- Привет, - улыбнулась вышедшая из кухни маленькая изящная девушка, протягивая руку Волкову. - Света.

- Петр меня зовут, - Волков осторожно пожал руку.

- Очень приятно.

- Это ты торопишься с выводами, - сказал Гурский. - Узнаешь поближе, взвоешь.

- Да ну тебя, - Светлана подставила щечку, которую Александр чмокнул. Хуже тебя не бывает. Вы раздевайтесь, давайте я сама повешу.

- А он не может, - обернулся, идя на кухню, Гурский. - У него там волына под мышкой. Он стесняется.

- Что, правда, что ли? - Герман распахнул у Петра полу куртки, под которой обнажилась плечевая кобура с пистолетом.- Оба-на!.. А говорили, что ты из ментовки ушел.

- Я и ушел.

- А эва?

- Ну, это структура такая... частная.

- Ладно, раздевайся давай. Не сцы, все свои.

- Да я как бы не сильно-то и с-цу, - Волков снял куртку и подал ее Светлане.

- Пошли, - Герман подтолкнул Волкова, - у меня там рыба уже готова, по-моему.

- Знакомься, - сказал он невысокой, спортивного телосложения брюнетке, которая, склонившись над салатом, подняла голову, откинула за спину каскад тяжелых вьющихся волос и ослепительно улыбнулась всем лицом, - Петр Волков, частный сыскарь.

- Сыскарь - это как? - Девушка слизнула с ложки майонез и взглянула на Петра громадными агатовыми глазами.