Тар-Айимский Кранг

Концы каждой из четырех семипалых лап увенчивали короткие толстые когти, и эти создания, похоже, могли с равной легкостью передвигаться на всех четырех лапах или стоя прямо. Никаких хвостов не было. На макушке располагались короткие округлые уши. Пока самыми отличительными чертами были глаза, как у долгопятов: огромные, словно блюдца, янтарно светившиеся в флюоресцентном освещении туннеля. В их центре плавали огромные черные зрачки, похожие на обсидиановые желтки.

— Судя по их внешности, они ведут в основном ночной образ жизни, а дневной — лишь минимально, — заметила заинтригованная Силзензюзекс. Туземцы заметили новопро-бывших, и все поднялись на задние ноги, чтобы получше разглядеть их. Когда они стояли выпрямившись, то, казалось, заполняли собой весь туннель. Флинкс заметил легкий изгиб в уголках их ртов, создававший ложно комическую дельфи-новидную улыбку на каждом массивном лице.

Он был готов задать Руденуаман еще один вопрос, когда что-то сильно зашевелилось в его термальном костюме. Лихорадочная попытка Флинкса схватить его оказалась слишком запоздалой, чтобы удержать Пипа. Летучий змей выскочил и устремился вперед по шахте к туземцам.

— Пип… подожди, нет же никакой!..

Он начал было говорить, что не было никакой причины нападать на мохнатых великанов. Ничего страшного или угрожающего не царапнуло его чувствительный мозг. Если мини-дракончик разъярит огромных туземцев, то сомнительно, что кто-нибудь из них выберется из этого туннеля живым.

Игнорируя призыв хозяина, Пип добрался до ближайшего из созданий. На задних ногах огромный зверь достигал почти трех метров ростом и весил, должно быть, по меньшей мере полтонны. Огромные светящиеся глаза разглядывали крошечный призрак, чей яд почти всегда был смертелен.

Пип спикировал прямо на голову. В последнюю секунду перепончатые крылья забили в воздухе, когда мини-дракончик затормозил — чтобы приземлиться и легко обвиться вокруг плеча туземца. Монстр бесстрастно поглядел на мини-дракончика, а затем обратил свой тусклый взгляд на Флинкса, в шоке глядевшего в ответ на великана, разинув рот.

Второй раз в своей жизни, Флинкс потерял сознание.

Сон был новым и очень глубоким. Он плавал в середине бесконечного черного озера под угнетающе близким ночным небом.

Было так темно, что он не видел ничего, даже собственного тела… которого тут могло и не быть.

На фоне эбеновых небес дрейфовали четыре ярких огонька. Крошечные, пляшущие точечки немигающего золота двигались, вычерчивая непредсказуемые и все же рассчитанные узоры, словно светляки. Они плясали и кружились, проносились и скакали неподалеку от его глаз, которых он не имел, и все же ясно видел их.

Иногда они плясали вокруг друг друга, а однажды все четверо исполнили какое-то хитрое сплетение и расплетение, столь же сложное и многозначительное, сколь и быстро забытое.

— Теперь он вернулся, — заметил первый светляк.

— Да, он вернулся, — согласились одновременно двое других.

Флинкс с интересом заметил, что последний из четырех светляков не был постоянным, немигающим огоньком, как он сперва подумал. В отличие от других, он непериодически вспыхивал и гас, словно лампа, работающая при флюктуирующем токе. Когда он мигал, то полностью исчезал, а когда загорался, то вспыхивал ярче, чем любой из других.

— Мы напугали тебя? — поинтересовался мигающий.

Ответил бестелесный голос, странно похожий на его собственный:

— Я увидел, как Пип… — начал было говорить голос-сон.

— Сожалею, что мы крикнули тебе, — извинился первый светляк.

— Сожалеем, что закричали, — хором подхватили двое других. — Мы не собирались причинять тебе вреда. Мы не собирались пугать тебя.

— Я увидел, как Пип, — задумчиво произнес Флинкс, — обвился вокруг плеча одного из туземцев. Я никогда не видел, чтобы Пип делал это раньше с чужаком. Ни с Мамашей Мастифф, ни с Трузензюзексом, ни с кем.

— Пип? — переспросил третий голос.

— О, — объяснил второй светляк, — он имеет в виду маленький твердый ум.

— Твердый, но вкусный, — согласился первый. — Как чунут.

— Ты подумал, что маленький твердый ум собирался причинить нам вред? — спросил первый голос.

— Да, но вместо этого он ответил вам открытостью, какой я никогда раньше не видывал. Значит, вы тоже должны вещать на эмпатическом уровне, только ваши мысли дружеские.

— Если ты говоришь, что мы должны, — рассудил третий светляк, — значит — должны.

— Но только когда должны, — строго добавил четвертый голос, вспыхнув ярче, чем трое других, прежде чем исчезнуть.

— Почему четвертый среди вас приходит и уходит, словно туман? — пробормотал голос-сон Флинкса.

— Четвертый? А… — объяснил первый голос, — это Можетитак. Такое у него имя, на эту неделю, во всяком случае. Меня зовут Пушок. — У Флинкса возникло впечатление, что другие два огонька стали чуть поярче. — А это Ням и Голубой. — На миг вспыхнул четвертый огонек.

— Они пара, — сказал он, а затем снова погас.

— Опять пропал, — заметил Флинкс с бестелесной отвлеченностью.