Тара

- Ещё привела? - широко зевнув, спросил он. - Я сторожем не нанимался сидеть в этой халупе, - он поскрёб давно не бритую физиономию. - Могу посадить к тому первому. Больше ключей у меня нет.

- Бездельник, - беззлобно обругала его Варвара. - Давай хоть туда. Но хозяину это не понравится.

- Нет у меня хозяев. Крепостное право отменили в позапрошлом веке, - огрызнулся Игорь.

Он отпер вторую левую дверь. Туда запихнули Богдана. Олег продолжал выворачивать его правую руку, левую приковывала наручниками к батарее Алёна. С другого конца трубы на груде грязного тряпья лежал его товарищ по несчастью. Он даже не повернул лица, только свернулся поплотней. Правая рука оставалась поднятой вверх, прикованная таким же образом.

Богдан изо всех сил пытался осмотреться, пока горит свет. Комната небольшая. Одно окно, заколоченное на две третьих снизу. Выкрашенные серебрянкой батареи местами расцвели ржавчиной. Это хорошо.

Стены покрывали посеревшие, утратившие первоначальный цвет обои, кое-где ободранные. Под ними торчали клочья газет, а то и вовсе плохо подогнанные друг к другу тонкие доски перегородок. У правой стены чучелом заморенного голодом чудовища стояла железная кровать, на которой горкой было навалено тряпьё.

- За что? - в который раз попытался выяснить он. - Неужели не было других кандидатур?

- Не хнычь, Богдусик, - Алёна похлопала его по плечу, - завтра вечером тебе будет хорошо, как никогда раньше.

Она послала ему воздушный поцелуй.

- Лика, пошли, меня в этом клоповнике уже тошнит! - окликнул её Олег. Или уже не Олег. Наваждение потеряло актуальность и растаяло. Волосы мужчины потемнели, лицо округлилось, нос укоротился, глаза ввалились.

- Оборотень!- вслед им прошипел Богдан.

Свет погас. Дверь захлопнулась, шаги за ней затихли.

Срочно нужно было что-нибудь придумывать. Более светлый на фоне общей темноты незаколоченный прямоугольник окна манил своей недостижимостью.

Кричать бесполезно. Проверить на прочность батарею? Стоящая мысль. Вот только бы разбудить соседа по несчастью. Вдвоём шансов больше.

- Эй, друг. Эй! - шепотом позвал он. - Эй...

В углу завозились и только.

"Одурманили его, что ли? Или поколотили?"

Махнув рукой на бедолагу, Богдан начал трясти трубу. Она чуть ощутимо поддавалась, но не больше. Несмотря на кажущуюся хрупкость и ненадёжность постройки, систему отопления здесь делали на совесть. Богдан не оставлял попыток, дёргал, стучал ногой, налегал всем весом, но только натёр наручником руку. Страж никак не отреагировал на эти жалкие попытки освободиться. Даже громкость телевизора увеличил.

От отчаянья захотелось выть. Финал! Завтра его скинут с крыши, а то и что-нибудь похуже учинят. И никто не узнает! Одно грело душу - друзья не предали. Он дурак, повёлся на уловку. Неужели не показалось странным, что они примчались через пять минут, тогда как живут почти на другом конце города? Наверняка гости, похозяйничавшие в его квартире, установили микрофоны, и как только он попросил помощи, отправили двойников.

Утомившись, он сел на пол. Рассмотреть бы батарею получше, где тут ржавчины больше? Он, было, потянулся к мобильнику, подсветить, но тут вспомнил, что его аккумулятор улетел вместе с симкой под колёса машин.

В сердце шевельнулась слабая надежда на ребят. Они же как-то ищут пропавших людей. Алёну даже не раз благодарить приходили за возвращённых домой непоседливых детей и неверных жен/мужей. Вот только волшебнице требовалось поспать ночь на вещи или фотографии пропавшего, чтобы начать видеть его местоположение и с безошибочной точностью указать на карте. А к утру многое в жизни Богдана может измениться.

На куче тряпья заворочались, звякнули наручниками. Тёмный силуэт сел, засопел, захлюпал носом.

- Друг, давно ты здесь? - оживился Богдан.

Его снова проигнорировали. Человек устроился поудобней и затих.

"Глухой, наверно", - сделал вывод Богдан. На душе окончательно поплохело.

Дав себе пять минут отдыха, он с новой силой принялся терзать трубу. Она откликалась, поддавалась, но туго. Наконец из-за расшатавшейся батареи посыпалась штукатурка. Это обнадёжило. Вот послышался треск. Проржавевший металл сдавал позиции. На богдановы ботинки полилась холодная вода. Впрочем, это даже радовало, ибо наручники соскользнули с покореженной трубы.

Что дальше? С одной стороны нехорошо оставлять в плену человека. С другой - проще самому освободиться, сообщить ребятам и в милицию. Тем более прикованный человек никак не отреагировал на освобождение соседа по заключению.

Оконная рама открылась легко. Подоконник зашатался под ногами Богдана, но выдержал. Бухгалтер изо всех сил принялся пинать закрывшие выход доски. Они поддались гораздо легче трубы. Пленник оцарапал локоть, но времени жалеть себя не было.

Выбив четыре доски, Богдан решил, что этого вполне достаточно, чтобы выбраться на свободу. Разодрав на спине рубашку, он вывалился в щедро разросшуюся вокруг барака крапиву и... И встретился глазами со своим тюремщиком - Игорем. Оказывается, он всё это время стоял под окном и наблюдал за активными попытками побега. В руках коротышки было ружьё.