Тара

Было мне предупреждение в лице коротышки - уходи! Не распознала, сглупила. И на тебе, грей постель уроду! За остаток вечера, недвусмысленно лапая меня во время танца, он наговорил кучу скабрезностей. Отравлю в первую брачную ночь. Прокляну! Если до этого не сбегу! А я найду способ!

Знать бы, зачем я Таре. Уж не для того, чтобы наушничать про ш`Радебриля. Для этого любая другая найдётся. С радостью побежит! И повлиять на него каждая сможет! Нет, тут что-то иное. Думай, Дарька. Хватило ума глупость сделать, хватит ума и выпутаться из неё.

Через два дня меня под конвоем отвезли в монастырь при городке Када. А через месяц, затопив шесть деревень, под окна моей комнаты пришло море.

Я обрадовалась ему, как родному. Тем более зная, что никто не погиб. Оно шло медленно, возвещая о продвижении песнями дельфинов и сетованиями чаек. И люди, заслышав его глашатых, успевали покинуть дома, уйти вглубь герцогства. А оно с решимостью признанного владельца занимало их оставленные дома и пашни. Оно шло ко мне.

Ласково шепча: "Вот оно я! Ты соскучилась?" - оно ластилось к порогу ученического домика, чтобы принять в тёплые волны мои босые ноги.

О том, к кому на самом деле пожаловал столь необычный гость, знала только настоятельница - моложавая, сухощавая тётка с резким голосом и на редкость стервозным характером. Переговорив с Тарой, она в первый же день нацепила мне на шею ошейник. И до посвящения я не могла отдалиться от монастыря даже на полдня пешего пути. Иначе меня начинало крутить и ломать, словно я болела падучей.

Заветную жемчужину - подарок морского короля, эта мерзавка отобрала в день прихода моря. Но то не отступило, посмеявшись над её тщеславием.

Девчонки и чернявый смуглый парнишка-ведьмак меня сторонились. Ещё бы, чужачка носила на запястье браслет с гербом герцога Вирнарзии самого ш`Радебриля. Серебряный коршун, сжимающий в когтях меч, выглядел устрашающе и величественно. Никто из девчонок не скрывал, что завидует мне. Но гадости делать не лезли. Побаивались.

Наставники, получившие от королевской ведьмы наказ терпеть все мои выходки, молча скрежетали зубами. Вначале я бунтовала, пыталась сбежать, открыто хамила. Потом мне стало на всех наплевать. Я сниму ненавистный ошейник. И сбегу в день посвящения.

Я убеждала себя - узнав о приходе моря, Милу Бенару расхочется иметь жену-ведьму. Не поселимся же мы с ним на маяке...