– Спасибо!
И отбегая, ещё несколько секунд слышала сухенькие смешочки, но, когда оглянулась, никого уже не было видно –- только бурое переплетение корней образующих нескладную скульптуру.
Она отвернулась – опять достала алебарду, провела по костяному древку, обкрученном паутинным шёлком. Теперь рука по нитям не проскальзывала, а острые выступы кости ладонь не раздражали.
«Как по тёплому дереву, – подумала она и опять мысленно почти выкрикнула: – Спасибо!»
Но старческого квохтанья больше не услышала.
За “тем поворотом” было ещё одна невысокая ниша, в которой укрылась статуэтка присевшего на пень мужичка, вспомнившего что-то неприличное и расплывшегося в блаженной – от уха до уха – ехидной усмешке.
– Давно не виделись! – поприветствовала она его и чуть щёлкнула по длинному носу. – Соскучилась. И спасибо тебе! За всё, всё, всё! И давай посмеёмся над ними. Надо всеми! Давай, а?
Ничего в ответ она не услышала, но, когда опустила глаза, её золотой с невысокого постамента уже исчез, а когда подняла их, то показалось, что щелочки прищуренных глаз стали ещё уже, а губы раздвинулись ещё длинней.
Святилище Моры, как обычно, было в другом конце здания. И ей по итогу вдруг показалось, что Гнотус уже начал посмеиваться, причём – начал с неё.
Служительницы – две старые мымры – передали ей награду за квест закрытия портала сынов скорпиона – ножны. Просто ножны от кинжала. В названии – больше вопросительных знаков, чем информации:
– Что это? – спросила она.
– Ножны, – ответила одна.
– А клинок к ним положен?
– Да, – лаконично ответила другая.
– И где он?
Старухи непонятно переглянулись, и первая пожала плечами:
– Может, по другим “ножнам” тыкается?
Уже в тот момент, когда Хельга спрашивала, до неё дошло, что, может быть, где-то, в недостижимом пока далеке, именно в это время кинжал, с такой же кучей вопросительных знаков, вручают Свергу.
Подожди, а почему тогда явно закавычила это слово говорившая ведьма? Почему вздохнула при этом вторая? Что за странные искорки забегали в их седых глазках? Что имеют в виду эти высохшие колоды?!
– Кто сможет распознать их? – попробовала добиться ответа молодая женщина у старых.
– Да, вечно беда с ними – с этими ножнами, – хмыкнула первая. – Как чужие – так всё понятно без слов, а как свои – так сплошные знаки вопросов.
– Вот мы за тебя болеем, – попеняла другая. – Переживаем. Но ты отстаёшь всё время!
– Ага, вон, твой-то и две другие уже по уровню получили, а ты всё накупаться не можешь…
– Ну, хоть зайти ума хватило.
– И заканчивай с вязанием. Раздражает!
– Да она уже такого навязала! – махнула рукой другая.
– Вот и я говорю – делом бы занялась!
Хельга только успевала переводить взгляд от одной на другую.
– Утомила ты нас. Иди теперь.
– Богиню возблагодарила? Награду тебе вручили? Благословение получила – и ступай себе. Не докучай.
– Нет, – еле сумела встрять Хельга.
– Что – нет? – вскинулись бабки
– Благословения ещё не получила. А мне теперь – срочно!
– Ты её что – не благословила? – уставилась одна на другую.
– Да заболтала она меня своими “ножнами”! А ты?
И они разом перевели взгляд она ксану и…
– Да минует тебя взор госпожи нашей! – обвела ладонью её фигуру одна.
– Да не будут надоедливы ее слуги! – сделала то же вторая.
И хором отмахнулись:
– Иди себе, теперь. Иди!
Хельга поклонилась и ушла.
«Однако, – подумала она, – за сто сорок четыре года служительницы Моры стали многословнее…»
Но потом, пока шла через площадь в таверну, никак не могла выкинуть из головы два слова из их речений: «две другие». Почему старуха не сказала “обе”?
Не потому ли, что термин “обе” – закрывает список, а “две” – только открывает его?
Торговец! Сколько же у тебя уже ножен, в которые пихаешь ты свой кинжал?!
Глава 18.Рыцари Смерти
В таверне было полно народу. Войдя, она на ходу переоделась в купленные кожаные доспехи. Дорогие. Ярлык, с осьминогом, раскинувшим в стороны свои щупальца, о том намекал недвусмысленно. Ведь в «Чёрном головоноге» цены даже на носовой платок начинались от золотого. Смена серенького платья на воинское обмундирование, мелькание эльфийского белья, подчёркнутое щёлканьем застёжек, свою задачу выполнили: последний щелчок наручи прозвучал особенно отчётливо – таверна уже молчала.
Она подошла к столбу объявлений, вынула приготовленный лист бумаги приложила его поверх прочих и с размаху вогнав нож – зафиксировала его.
На нём крупными буквами было написано:
«
ЛУТА НА ВЫНОС НЕ БУДЕТ!!!