Тараканьи бега – 3

' — Да, господин. Но светлая теперь будет ждать следующего шага. А вот тёмная… «Ждать» — это не их императив.

Я нашёл себя всё в той же комнате-будуаре у столика, только теперь на нём было не кофе, а стояла диковинная бутылка и два фужера. Один — который ближе к ней, сидящей на оттоманке, был наполовину пуст, второй — пуст полностью. И что-то надо было тёмной отвечать…

— Торговался с мэрией города. Они приняли и твою цену артефакта, и процент оплаты. Ты получишь пятнадцать тысяч золотых, а я тысячу двести пятьдесят. Первый транш — две тысячи в течение двух суток от города, остальные — не позже, чем через месяц, возможно напрямую от герцога.

Она молча встала, плеснула себе, следом — бокал мне, засверкала зубами. Кажется, только все четыре тысячи лет грозных поколений воспитательниц не позволили ей запрыгнуть на этот столик и начать хлестать алкоголь прямо из горлышка бутылки!

— Торговец, какая же я была дура! Ведь могла вызвать тебя уже в первый день! Пьём!

Этикет пытался заставить меня оценить цвет и аромат вина, но я особо тянуть не стал — не до него мне было, да и Восприятие без разных пауз успело оценить и рдяные переливы напитка, и терпкие тона букета, а уж вкус…

' — Только б, змея, не отравила, — пробурчала бдительная кельтка, а бдительная японка, безнадежно пробурчав:

' — Но ведь не действует же на неё! — но всё равно активировала и щит Аэгана, и браслет хлада.

Вино, вроде, особой крепостью не отличалось, но достигнув желудка, как после водки или коньяка, бросило обратную расслабляющую волну в голову.

— Хорошо-о-о… — выдохнул я и через некоторое время поинтересовался: — Почему ты не спрашиваешь, победили ли мы?

— Зачем? — пожала она плечами. — Иначе ты бы ещё не пришёл. Да и…

— Что? Говори. Быстро, честно, откровенно!

Мне не давала покоя фраза Рилль, что Майя меня удивит.

Но чёрненькая сначала опять разлила по бокалам вино:

— За победу!

И выпила уже не одним глотком. Что ж, на этот раз я тоже дал волю Этикету — полюбовался цветом, понаслаждался запахом, посмаковал вкус…

Только после того, как я поставил пустой бокал на столик, она объяснилась:

— Я через твой чат пробилась на весь уровень твоего командного интерфейса. И сообщение Системы о завершении «скрытого задания» — получить смогла. Плюс уровень про между прочим! Весь твой отряд — наш отряд! — со смаком уточнила она, — получил по уровню. Видел уже?

— Без подробностей. Некогда всё.

— Правильно, потом полакомишься. С чувством! Не спеша.

Вынул из Рюкзака ларь с накопителем, открыл. Указал на пару бледных рёбер:

— У них за пять часов осады во всех четырёх городских накопителях по десять рёбер погасло, в твоем за три — два.

— Мой — в три раза сильней полного городского набора⁈ — быстро сосчитала она. — Рилль его недооценила…

— Да, практика наглядно показала, что где-то так, — согласился я. — Как тебе лучше — отдам сейчас таким или в конце арендного срока полностью заряженным?

В ответе я не сомневался, но, что камешек ценою почти в двести миллионов баксов цел — продемонстрировать надо было.

— Какой взял — такой и вернёшь.

Они с Рилль, как в один детский садик ходили!

Пока Майя, не торопясь, наливала по третьей, тихо связался со Стрригом, предупредил, чтоб приготовился — сейчас буду, благо предлог — дозарядить накопитель — появился.

Задерживаться у тожествующей пьяной древнего рода тёмной мне очень не хотелось. Все эти битвы, все эти аристократки — это одно, а моя орчанка сейчас в плену, в тоске и пустоте. Поглядел ведь я на лишённых интерфейса, на их пустые глаза, вспомнил отчаянные безнадежные глаза Тарры… Теперь-то понятно: она тогда только в очередной раз вырвалась от трикктов, и сразу влезла в новую беду… И ещё я вспомнил её первую благодарность — её первый поцелуй…

— Твоя очередь. Скажи тост, — взглянула на меня юная дроу.

— У нас там, — махнул я пальцем кверху, — третий всегда один и тот же — за прекрасных дам!

' — А вот это ты, хозяин, зря!

Почему? — не понял я. И, неспешно выпив, скосил взгляд на интерфейсную панельку. Там обе коррелятки прижали свои ручки к своим щёчкам. По какому поводу сей фейспалм? Объясниться они не успели. И ещё я не понял, почему тёмная опять выпила свой бокал залпом.

— «За прекрасных дам», — повторила за мною она. — И, кажется, ты нас перепутал.

Она, как и орчанка, сумела поймать мои мысли о другой женщине? Но в остальном — как же они контрастны! Зеленоватый оттенок кожи одной, чёрное сияние другой, статная фигура одной, гибкая — другой, затягивающие омуты глаз у орчанки, ослепляюще-светлое пламя другой, тонкие, чётко вычерченные губы у орчанки и, словно чуть вывернутые, у дроудессы. Только сексуальность — равная.

Но нет, девочка. По крайней мере не сегодня. Я поставил бокал на стол. И внутренним напряжением развеял наваждение.

— … Ты перепутал нас, — повторилась Майя. — Или всё забыл. Это Рилль влёт ловит ложь. А я — чувствую правду. На первый мой вопрос правды я не услышала. Что ты мне не сказал про неё? Почему? Говори! Что у вас было⁈

О чём она⁈