Тараканы

— То, что я сам находился в тот момент в офисе и мог звонить оттуда, хотя входящие звонки и были отключены. Я позвонил секретарше и велел ей проверить магнитофон. Она нашла запись, и тут я вспомнил все. В восемь часов я сам звонил сестре в Осло. Можешь проверить.

Но Харри и не думал делать этого.

— Твоя сестра может обеспечить тебе алиби, а ты о ней даже не вспомнил?

— Да. А знаешь почему? Потому что ее не было дома. Я просто оставил на ее автоответчике сообщение, что звонил ей.

— И ты этого не вспомнил? — снова повторил Харри.

— Черт возьми, Харри, подобные вещи забываешь еще до того, как кладешь трубку, разве нет? Разве ты сам помнишь все свои телефонные звонки, на которые не получил ответа?

Харри был вынужден признать его правоту.

— Ты уже говорил со своим адвокатом?

— Еще нет. Я хотел сперва рассказать это тебе.

— Хорошо, Йенс. Позвони сейчас адвокату, а я пошлю кого-нибудь к тебе в офис, чтобы проверить твои слова.

— Подобная запись на пленке является доказательством в суде, как тебе известно, — голос Йенса зазвучал напряженно.

— Брось, не волнуйся. Теперь они тебя отпустят.

Брекке шумно вздохнул в телефонную трубку:

— Пожалуйста, повтори это еще раз, Харри.

— Теперь тебя отпустят.

Йенс странно хохотнул.

— В таком случае я угощаю, инспектор.

— Не надо.

— Почему же?

— Я полицейский.

— А я на допросе.

— Не надо, Йенс.

— Как хочешь.

С улицы донесся хлопок: может, взорвалась хлопушка или лопнула шина.

— Я подумаю.

Харри положил трубку, вошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Сколько же можно, спрашивается, пребывать в тропиках и оставаться таким бледным? Он никогда особенно не любил загорать, но в былые времена загар прилипал к нему как-то быстрее. А может, образ жизни, который он ведет в последний год, повлиял на пигментацию кожи? Он плеснул себе в лицо холодной водой, вспомнил о загорелых пьянчугах из «Шрёдера» и снова воззрился на свое отражение в зеркале. Что ж, солнце, по крайней мере, подарило его носу багровый алкоголический цвет.

— Снова отбой, — объявила Лиз. — У Брекке есть алиби, а этого Лёкена мы списываем со счета.

Она откинулась на стуле и уставилась в потолок.

— Какие будут предложения? Если вам нечего сообщить мне на этой утренней летучке, то можете заниматься чем угодно, но завтра утром я жду от вас результатов.

Все вышли, только Харри остался сидеть.

— Что у тебя? — спросила его Лиз.

— Ничего, — ответил он, зажав в уголке рта незажженную сигарету. Начальница наконец-то разрешила курить в своем кабинете.

— Я знаю, что-то есть.

Харри улыбнулся:

— Я просто хотел убедиться. Что ты знаешь, что что-то есть.

Между бровей Лиз пролегла суровая морщинка.

— Расскажешь, когда будет что сказать.

Харри вынул сигарету изо рта и сунул ее обратно в пачку.

— Конечно, — сказал он, вставая, — я так и сделаю.

Глава 36

Йенс сидел, откинувшись на спинку стула, и улыбался; румянец играл на его щеках, шею украшала бабочка. Он напоминал Харри подростка на собственном дне рождения.

— Я даже рад, что посидел какое-то время в заключении. После этого начинаешь больше ценить самые простые вещи. Как, например, бутылку «Дом Периньона» урожая 1985 года.

Он подозвал официанта, который тут же поспешил к их столику, достал бутылку шампанского из ведерка и разлил по бокалам.

— Люблю такие вещи. Чувствую себя почти сверхчеловеком. Что скажешь, Харри?

Харри дотронулся до бокала:

— Здорово. Но все же это не мое.

— Мы разные люди, Харри.

И Йенс улыбнулся. Он снова надел свой костюм. Или похожий, Харри не мог определить точно.

— Некоторым людям роскошь необходима, как воздух, — продолжал Йенс. — Дорогой автомобиль, шикарная одежда и прислуга просто нужны мне для того, чтобы я нормально себя чувствовал, чтобы я знал, что действительно существую. Понимаешь?

Харри покачал головой.

— Ну да ладно, — сказал Йенс и поднял бокал за ножку. — Из нас двоих я декадент. Доверяй своему первому впечатлению, Харри: я самый обычный мешок дерьма. И пока для нас, дерьмаков, есть место в этом мире, я таковым и останусь. Твое здоровье!

Он, смакуя, подержал шампанское во рту, прежде чем глотнуть. А потом осклабился и застонал от удовольствия. Харри усмехнулся и поднял свой бокал, но Йенс неодобрительно посмотрел на него.

— Ну как? Начал наслаждаться жизнью, Харри? Тогда не получится быть строгим по отношению к самому себе.

— Иногда получается.

— Чушь! Все люди по своей сути гедонисты, только некоторые понимают это позже других. У тебя есть женщина?

— Нет.

— А не пора ли обзавестись ею?

— Пора. Но не вижу, какое это имеет отношение к наслаждению жизнью.

— Правда. — И Йенс заглянул в бокал. — Я рассказывал тебе о своей сестре?

— О той, которой ты звонил?

— Да. Она, кстати, свободна.

Харри рассмеялся:

— Не стоит благодарности, Йенс. Я ничего особенного для тебя не сделал, только арестовал.