Таран

Недавно Эдик выкурил второй по счету косячок отличной анаши, подогнанной друганами-таксерами, и пребывал в отличном расположении духа. В кармане лежала приличная сумма, заработанная развозкой проституток по адресам заказчиков. Многих из девчат Эдик знал в лицо. Например, пухлогубую Оксану, которая приехала в Курганск из какого-то села и попросила отвезти ее к тетке на Текстильщик. Эдик отвез провинциальную дурочку в прямо противоположном направлении. Там, в подпольном борделе братьев Соловьевых, ей стало не до тетки и не до вступительных экзаменов в пищевой техникум. Работенку ей назначили другую, не по кулинарному профилю. За нее Эдик получил полста «бакинских», а за Юлю из Пригорска всего двести, потому что деваха попыталась удрать, и пришлось покалечить ее слегка, а кому нужен подпорченный товар?

Но Эдик по пустякам не расстраивался. Всех денег не заработаешь, приговаривал он, когда случались неувязки. Будет другая Юля, будут другие источники доходов. То «травка» дешевая подвернется, то клиент, не вяжущий лыка, в такси заберется, то бандюганы проследить за кем-нибудь поручат. Одним словом, вертеться можно и нужно. Под лежачий камень вода не течет.

– Все будет классно, – принялся с чувством подпевать Эдик радиовокалисткам, – все будет классно, жизнь удивительна и так прекрасна…

Он действительно верил в это. Еще относительно молодой, пользующийся успехом у женщин, неглупый, полный сил. Выпотрошив пьяного клиента, Эдик был в состоянии в одиночку выволочь его из машины и отнести под забор, где самое место алконавтам, допившимся до поросячьего визга. Закон джунглей. Выживает не только сильнейший, но и хитрейший. Задумавшись, Эдик как-то не учел, что он – не самый грозный и опасный ночной хищник. Он вздрогнул, обнаружив, что в «Ланос» заглядывает мужик лет тридцати, коротко стриженный, среднего роста, широкоплечий, улыбчивый.

– Свободен, шеф? – спросил этот тип, смахивающий то ли на блатного, то ли на военного, то ли на какого-то киноактера, играющего блатных и военных. У него были внимательные, немигающие глаза, короткая стрижка и прямой рот, уголки которого не приподнимались ни вверх, ни вниз. Возраст его определить не удавалось. Что-нибудь от тридцати до сорока лет, скорее ближе к тридцати, чем к сорока.

– Куда едем? – ответил Эдик вопросом на вопрос.

Секундное замешательство, которое он испытал, прошло. Мгновенный страх, возникший при неожиданном появлении незнакомца, исчез, растворившись в темных закоулках подсознания. Эдик обругал себя психованной бабой. Клиент был весел и, похоже, немного под хмельком, хотя спиртным от него не пахло.

– Адрес не помню. Я покажу.

– Садись, – сказал Эдик.

– Э, братишка, садиться мне неохота. Лучше присяду, с твоего позволения.

– Багажник открыть?

– Не надо.

Клиент погрузил на заднее сиденье два пакета, а третий прихватил с собой. Когда он устраивался на сиденье, Эдик услышал характерное грюканье бутылок.

– Что-то празднуем? – полюбопытствовал он.

– Не без того, – ответил пассажир. – Поехали. Прямо.

– А точнее? – осведомился Эдик.

Пассажир окинул его взглядом.

– Точнее – плачу стольник.

Эдик моментально снял машину с тормоза.

– Ехать-то далеко? – поинтересовался он, выруливая со стоянки перед торговым центром. В веренице проплывающих мимо автомобилей образовался зазор. «Ланос» рванул с места, как пришпоренный конь, подрезал маршрутку и пристроился за «Ситроеном» дивного розового цвета.

– Близко, – сказал пассажир. – Ты таксер или продавец дынь?

– Дынь? Почему дынь?

– Торговаться любишь.

– А-а… – Эдик облегченно рассмеялся. – Кто ж торговаться не любит?

– Я, – сказал пассажир. – Прими-ка вправо, – распорядился он. – Повернешь на светофоре… Теперь опять прямо… Влево…

На ходу он постоянно вертел головой, словно высматривая что-то или кого-то. «Не местный, – определил Эдик. – Покатаю и сдеру полторушку».

Лобовое стекло было влажным, искажая городской пейзаж, как в кривом зеркале. Габаритные огни полыхали впереди, вонзаясь во тьму иглами алых лучей. Фары встречных машин сияли, как десятки миниатюрных галогенных лун.

– У меня девочки знакомые есть, – сообщил Эдик, вглядываясь в мглистую ночь. – Хорошие девочки, послушненькие.

– Ты о дочках своих? – спросил пассажир.

Интонация у него была странная, не разберешь, то ли в шутку говорит, то ли всерьез. А может, подкалывает?

– Какие дочки, на хрен? – проворчал Эдик.

– Ты так ласково о них отзываешься. Будто любишь их всем сердцем… – Пассажир что-то приметил в темноте. – Видишь стройку? За ней дом. Туда рули.

– Сердцем! – Эдик фыркнул. – Надо же придумать такое. Я ему девочек предлагаю, а он… Дочки… Сердце какое-то. У меня банковский кредит, понял? У меня проценты каждый день на темечко капают. – Он постучал себя ладонью по голове. – В наши времена, земляк, лучше вообще без сердца обходиться.

– И то верно, – согласился пассажир. – Без сердца сподручнее. Тормози.

Эдик подчинился. «Ланос» застыл между серебристой оградой из гофрированной жести и кучей вывороченной экскаватором земли. Впереди темнел чахлый сквер с клумбой, похожей на могильный курган.