Тарантул

Грубые удары в дверь и вопли нарушили музейный покой дома телохранитель не хотел превращаться в пингвина. Неудивительно, что на столь отвратительные звуки явился ещё один хранитель тела и музейных раритетов. Он был приземист, что помогло Чеченцу отправить его в глубокий аут ударом рукоятки финки по плотному загривку. Потом такой же оздоровительный удар в лоб заслужил "пингвин" в китайском пуховике, неосмотрительно тиснувшийся в дверь. В таких случаях говорят, звезды брызнули из глаз, но это был лучик от фонаря, выпавшего из "пингвиньих" ласт. Фонарь мне самому пригодился - с его помощью обнаружил бельевую веревку и связал неудачников, как сиамских близнецов.

Никогда не посещал музеев, это печальный факт из моей короткой биографии, теперь же с лихвой наверстывал упущенное. Стены были облеплены оригинальными картинами, на полках стояли произведения прикладного искусства и фарфоровые безделушки. На полу лежали персидские ковры, по которым удобно было передвигаться не только тени, но и её человеку.

Владелец музея на дому дрых в глубоком кресле перед телевизионным экраном, где герои с торсами с азартом дубасили друг друга, как хозяйки тесто в кастрюле.

Господину Кутепову было лет сорок; трудное детство и такое же отрочество наложили отпечаток на его облик. Он был лысоват, мешковат, плюговат, что ничуть не мешало ему дружить со всеми, кто имел возможность влиять на ход исторического развития общества в отдельно взятом районе.

Он сладко посапывал. Так спит ребенок после веселого денечка, проведенного с друзьями. Будить было грешно ростовщика, а что делать? Пришлось взять на душу и этот грех, щелкнув безопасной плоскостью финки по медной лысинке.

Всхлипнув, заимодавец открыл глаза. Зашлепал ими, как дети по мелководью. Потом остановил взгляд на лезвии, отражающего ложный мир экрана.

- Ыыы, - потерял дар речи.

- Здорово, Кутя, - сказал я. - Не зарежу, если ответишь правду, и ничего кроме правды.

- А ты кто? - выплюнул вопрос.

- Я - Чеченец.

- Ааа, - с явным облегчением перевел дух. - Наслышан о твоих подвигах, поганец такой.

Не люблю, когда меня оскорбляют. Словом. Легким движением вырезал на пергаментном лбу врага вот такой полумесяц: ). На вечную память. Подсвеченная экраном кровь, блёкая, залила лицо дурака-говоруна.

- Ааа! - заорал от боли и страха, подставляя ладони под капель. Гад-гад! На кого руку поднял?!

- Еще одно некрасивое слово и отрежу язык, - предупредил. - И то, что ниже.

- Я истекаю кровью, - жаловался, прикладывая подушечку к черепу. - Что за дела: сразу резать? Я - не полено. Можно же договориться, да?

Я был вынужден согласиться: Кутя - не полено, в следующий раз буду более приветлив.

- В следующий раз? - сполз по креслу, потеряв навсегда чувство юмора.

Я успокоил господина Кутепова как мог: если ответы будут правдивы, я мгновенно исчезну из его беспечальной жизни.

При этом в его интересах было бы замечательно, чтобы о наших ночных посиделках никто не узнал. Телохранители пребывают в депрессии, их можно уволить по статье о несоответствии своим служебным обязательствам.

- Да-да, молодой человек, - морщился ветровский нувориш. - Я отвечу на все вопросы, только вы не понимаете...

Я прервал его: понимаю все, лучше пусть припомнит сегодняшний праздничный обед в "Эcspress" с юным Сурковым. Там было ещё двое? Кто они? О чем говорили? Куда потом отправились?

Мой собеседник с облегчением вздыхает: Господи, он-то думал, и начинает изливать душу: в ресторане оказался по своим мелким коммерческим делам, Сурок женихался к Тамарке, известной давалке, и наклюкался до горизонтального состояния, плакаясь всем, что утром потерял пятьсот тысяч баксов на трассе; увезли его, недееспособного, друзья Куркин и Потемкин; его, Кутю, подбросили домой, а куда дальше троица сплавилась этого он не знает и знать не желает.

- А имя Джафар что-нибудь говорит?

- Джафар? Это наркота, я к этому ни-ни, - испуганно оглянулся на ночные окна.

- Джафар уже с Аллахом, - не выдержав, похвастался. - Не без моей помощи. Так что не бойся, Кутя.

- Али-бека тоже к Аллаху?

- А кто такой Али-бек ?

- Это старший брат Джафара.

- Старший брат? - задумался. - Вот этого не знаю: улетел он или нет?

- Чеченец, - проникновенно проговорил мой новый знакомый. - Можешь заказывать панихиду по самому себе.

- Почему?

- Кровная месть. Если они знают, что ты Джафара...

- Война - ху... ня, главное - маневры, - ответил я. - Я на своей территории.

- Боюсь, что Али-бек и сорок его разбойников считают эту территорию тоже своей, - заметил Кутя.

. - Надо их переубедить в этом.

- Тогда мне остается пожелать удачи, Чеченец, - развел руками человек с окровавленным мусульманским знаком во лбу. - Жаль, что не поняли друг друга сразу. Вот что мне говорить любимой мамочке?

Я рассмеялся: смешные люди, сначала они молят, чтобы им сохранили жизнь, а после переживают, как будут выглядеть на светском фуршете.

Мы расстались друзьями, напоследок я получил дополнительную информацию, где можно быстро обнаружить троих загулявшихся приятелей.