Читаем Тарантул полностью

слушай, ты знаешь, я не хочувыглядеть неблагодарным, но этотдоклад уоррена[83], тебе известно не хуже,чем мне, свое дело просто не сделал. сам знаешь.типа они с таким же успехом могли быспросить какого-нибудь торговца бананами изде-мойна, который в большой день былв торонто, не видел ли он когоподозрительного/ или ещелучше, могли бы прийти да спросить у меня,что я видел/ но врачи говорят, опухоль у меня будетнабухать, значит есть у меня дела поважнейчем морочиться тем, чтоб исправитьвсю эту лажу… пока тытам, прикинь, не сумеешь ли добыть мне автографмёрфа-сёрфа[84]         бывай пока         твой осветитель         Кувалд

Совет брату тигра

ты теперь в грозе где твои собратья ищут драной славы у моста и дровосеки бают тебе о познанье красного моря… ты наполняешь свою шляпу ромом и суешь ее прямо в рожу градине и не ждешь что родится что-либо новое… собаки машут хвостами тебе на прощанье и робин худ следит за тобой с витража… оперные певцы будут петь о ТВОЕМ лесе и ТВОИХ городах и ты будешь стоять в одиночестве но не свершать церемоний… появится старый сморщенный старатель и НЕ скажет тебе «не будь таким собственником! не желай быть незабвенным!» он просто будет искать свой счетчик гейгера и звать его будут не Моисей и не считай будто тебе повезло за то что не вмешался – это мелко… не считай будто тебе повезло

привет. пишу лишь сказать, что ссамого́ ограбления всёвроде как поутихло. хотя похитителитео его еще не вернули,папу повысили до мамы-атаманши, поэтому всё не так ужи под уклон/ мамаша вступила вбудущие отцы аляски. очень этоей нравится/ видел бы ты балбесамало́го. ему уже почти два.болтает как рыба и уженачинает смахивать на сигару/до встречи на твой день рожденья         старший брат         Мочкунp. s. адольф достал тебе розыгрыш шмат блевотины, которыйкладешь на стол и просто глядишькак девчонок тошнит

Глядя на бунт из гнусной камеры или (в тюрьме нет кухни)

стоя на прошитом пулями фольксвагене, бородатый лепрекон и на нем нижепоясная накидка мафии – вздымая какие-то горящие зеленые марки[85] и он выступает перед кладбищем автомобилей «восемь десятков и семь пив назад»[86] и потом он грит «итакдале» но голос его тонет за мики мэнтлом[87] шарахнувшим гранд-слэм[88]… мэр города, с алкой зельцером, слезает с лимузина и спрашивает «кто к дьяволу такой этот леппо?» когда тыща сердитых туристов сшибает его и топчет все в бейсбольных перчатках и вот идет взвод/ «да кто вы такие к черту?» выступает мусорка «я коул янгер[89]. отдал свою лошадь пони экспрессу[90]. а в остальном я точно такой же как вы» бурные аплодисменты и мяч прорывается сквозь огневую коробку «я на город работаю. пока тебя не прихлопнул, скажи-ка лучше, чем занимаешься» «я актер. все завтра да все завтра да все завтра[91] освещает эту мелкую милость от удара к удару словно бедный рабочий сцены яростью и шумом которые не значат ничего[92]. ох ромео, ромео, почто пердишь ты?[93] годно, а?» «я на город работаю, затопчу тебя своей лошадью» «хошь послушать из эдипа?» но под подпольем, Слепой Энди Лимон и друг его, Губ, поют блюз кроличьей лапки в шпорах и легкого пуловера дизайн Чжуна парижского – они стоят в аквариуме и все в них швыряют мраморками… снаружи, меж тем, когда исчезает слезоточивый газ, мы выясняем что у лепрекона перевязана рука и нет бороды и мэр, как мы видим, уж дома и срочно звонит кардиналу спеллмену[94]/ то была долгая ночь и у всех была уйма контакта… я готов на простынку. полна скотинки пустынька

Перейти на страницу:

Все книги серии Лучшее из лучшего. Книги лауреатов мировых литературных премий

Боже, храни мое дитя
Боже, храни мое дитя

«Боже, храни мое дитя» – новый роман нобелевского лауреата, одной из самых известных американских писательниц Тони Моррисон. В центре сюжета тема, которая давно занимает мысли автора, еще со времен знаменитой «Возлюбленной», – Тони Моррисон обращается к проблеме взаимоотношений матери и ребенка, пытаясь ответить на вопросы, волнующие каждого из нас.В своей новой книге она поведает о жестокости матери, которая хочет для дочери лучшего, о грубости окружающих, жаждущих счастливой жизни, и о непокорности маленькой девочки, стремящейся к свободе. Это не просто роман о семье, чья дорога к примирению затерялась в лесу взаимных обид, но притча, со всей беспощадностью рассказывающая о том, к чему приводят детские обиды. Ведь ничто на свете не дается бесплатно, даже любовь матери.

Тони Моррисон

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее

Похожие книги

Колыбельная
Колыбельная

Это — Чак Паланик, какого вы не то что не знаете — но не можете даже вообразить. Вы полагаете, что ничего стильнее и болезненнее «Бойцовского клуба» написать невозможно?Тогда просто прочитайте «Колыбельную»!…СВСМ. Синдром внезапной смерти младенцев. Каждый год семь тысяч детишек грудного возраста умирают без всякой видимой причины — просто засыпают и больше не просыпаются… Синдром «смерти в колыбельке»?Или — СМЕРТЬ ПОД «КОЛЫБЕЛЬНУЮ»?Под колыбельную, которую, как говорят, «в некоторых древних культурах пели детям во время голода и засухи. Или когда племя так разрасталось, что уже не могло прокормиться на своей земле».Под колыбельную, которую пели изувеченным в битве и смертельно больным — всем, кому лучше было бы умереть. Тихо. Без боли. Без мучений…Это — «Колыбельная».

Чак Паланик

Контркультура
Культура заговора : От убийства Кеннеди до «секретных материалов»
Культура заговора : От убийства Кеннеди до «секретных материалов»

Конспирология пронизывают всю послевоенную американскую культуру. Что ни возьми — постмодернистские романы или «Секретные материалы», гангстерский рэп или споры о феминизме — везде сквозит подозрение, что какие-то злые силы плетут заговор, чтобы начать распоряжаться судьбой страны, нашим разумом и даже нашими телами. От конспирологических объяснений больше нельзя отмахиваться, считая их всего-навсего паранойей ультраправых. Они стали неизбежным ответом опасному и охваченному усиливающейся глобализацией миру, где все между собой связано, но ничего не понятно. В «Культуре заговора» представлен анализ текстов на хорошо знакомые темы: убийство Кеннеди, похищение людей пришельцами, паника вокруг тела, СПИД, крэк, Новый Мировой Порядок, — а также текстов более экзотических; о заговоре в поддержку патриархата или господства белой расы. Культуролог Питер Найт прослеживает развитие культуры заговора начиная с подозрений по поводу власти, которые питала контркультура в 1960-е годы, и заканчивая 1990-ми, когда паранойя стала привычной и приобрела ироническое звучание. Не доверяй никому, ибо мы уже повстречали врага, и этот враг — мы сами!

Питер Найт , Татьяна Давыдова

Проза / Контркультура / Образование и наука / Культурология