Читаем Тарантул полностью

красотуля из абилина – поэт помоев изкруга гoнчиx псов и кто сострадает         многим убогимкусочкам морозным и стеклянным жевалом хвастает кто и дедуляиграет в блошки и стукачит понемножку в урыльниках и         блевня игопники в томикеего кухарки, мамы его и он в городе сновак шашням готовыйгубу волосатую раскатав… ему надо гроша ирифмы пиша Вамне нужно гадать… вам концахотца знать/ за его носом следи! вишь куда по         путизаведет его выплата долга – красотули тоскадлится уж больно долго – Крохотулька-лапочка с мокрой         газетой,Она заносила раньше механикам жареной картошки ичья правая рука как-то дубака дала(с иными такое порою бывает)красотулю видит онатот выбирается из знака стоп и у него         бодунповерх всего и она грит «о знатный уматный красотуля.         веди меня кпомойке» и он берет ее залилейнобелохлопчатоватнуюруку и она грит «ага чувак да будь я желтой мартышкой         оууии!»и он грит «тока причудь за мной ляля пуся[62]! тока         причудьза мной и те будет клево!» и она грит «н-но поехали и давай         серебряный[63] ия как ирландка!» и оба уходят и достают автобусное расписание         и онавсе время говорит «спокуха громила! спокуха!»         пока надругой стороне улицы этот почтарь что         похож нашёрли темпл и носит с собой леденец[64]         замирает вконец исмотрит на облачко и только потом на небо, он         типа злитсяи решает немножко поизгаляться и         блям атюльпан падает замертво – почтарь давай болтать         со счетчиком настоянке и красотуля, тот грит «конечно и в помине так не было         вабилине» и это ураган и автобус гласящий         балтиморпокидает их в полнейшем кавардаке – она падает на         колени игрит «я грязь» и красотуля тот грит «возвращайся вофлориду детка здесь такой городской горячке         как тыделать нечего» и цыпа делает стойку на руках и         она грит«я канадка!» и он грит «вали отсюда и езжай во         флориду!»и она давай читать вслух стихи красотули о         спасении ипсихушке, забастовках на фабрике книжек-раскрасок и         рождествекогда его завернули в рубашку и он грит         «ЭГЕЙ! УБИРАЙСЯ ОТСЮДОВА! Я СПЕР ТВОИ ДЕНЬГИ УИИ ЙЕСУС         ВЗГРЕЕТ ТЕ СПАД!»и она стонет и ноет и грит «о я правда         жизнь люблю илюблю любовь и люблю жить» и он грит «уматно! вой!         вой!» иона грит «неужто не понимаешь» и она давай         закатывать эту ужаснуюсцену прямо прям посреди улицы…         Малявка – я встретил Малявкупозже на обалденной гулянке – она сидела         под часами и я грю«тебе нужен зонтик, подруга» и она грит «ой нет!         еще не хватало другого!»и у нее уже новый дружок и он похож         на пулемета келли[65]красотуля – он потерял все свои деньги в топке —         последний раз пронесся слухчто он уехал скорым товарняком из салинаса в куче         латука ивсе еще пытается забрать свое пособие по безработице… я? Я         особо съездилв центр города за кое-какими кладбищенскими фигурами – но         дождя не было иавтобусы в балтимор не ходили/ лишь         на стоянке счетчик со сломанной челюстью,мертвецки пьяная авторучка и груда старых снимков         шёрли темплшея засунута в петлю только это я и смог найтислушайте. мне наплевать, что выторговый моряк. еще раззаикнетесь, что я нехожу как положено, я раздобудусёрфера отхлестать вас по лицу. думаю,вы весьма параноите поэтой всей дребедени… до встречи насвадьбе         топочуще вам         Лентяй Хенри
Перейти на страницу:

Все книги серии Лучшее из лучшего. Книги лауреатов мировых литературных премий

Боже, храни мое дитя
Боже, храни мое дитя

«Боже, храни мое дитя» – новый роман нобелевского лауреата, одной из самых известных американских писательниц Тони Моррисон. В центре сюжета тема, которая давно занимает мысли автора, еще со времен знаменитой «Возлюбленной», – Тони Моррисон обращается к проблеме взаимоотношений матери и ребенка, пытаясь ответить на вопросы, волнующие каждого из нас.В своей новой книге она поведает о жестокости матери, которая хочет для дочери лучшего, о грубости окружающих, жаждущих счастливой жизни, и о непокорности маленькой девочки, стремящейся к свободе. Это не просто роман о семье, чья дорога к примирению затерялась в лесу взаимных обид, но притча, со всей беспощадностью рассказывающая о том, к чему приводят детские обиды. Ведь ничто на свете не дается бесплатно, даже любовь матери.

Тони Моррисон

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее

Похожие книги

Колыбельная
Колыбельная

Это — Чак Паланик, какого вы не то что не знаете — но не можете даже вообразить. Вы полагаете, что ничего стильнее и болезненнее «Бойцовского клуба» написать невозможно?Тогда просто прочитайте «Колыбельную»!…СВСМ. Синдром внезапной смерти младенцев. Каждый год семь тысяч детишек грудного возраста умирают без всякой видимой причины — просто засыпают и больше не просыпаются… Синдром «смерти в колыбельке»?Или — СМЕРТЬ ПОД «КОЛЫБЕЛЬНУЮ»?Под колыбельную, которую, как говорят, «в некоторых древних культурах пели детям во время голода и засухи. Или когда племя так разрасталось, что уже не могло прокормиться на своей земле».Под колыбельную, которую пели изувеченным в битве и смертельно больным — всем, кому лучше было бы умереть. Тихо. Без боли. Без мучений…Это — «Колыбельная».

Чак Паланик

Контркультура
Культура заговора : От убийства Кеннеди до «секретных материалов»
Культура заговора : От убийства Кеннеди до «секретных материалов»

Конспирология пронизывают всю послевоенную американскую культуру. Что ни возьми — постмодернистские романы или «Секретные материалы», гангстерский рэп или споры о феминизме — везде сквозит подозрение, что какие-то злые силы плетут заговор, чтобы начать распоряжаться судьбой страны, нашим разумом и даже нашими телами. От конспирологических объяснений больше нельзя отмахиваться, считая их всего-навсего паранойей ультраправых. Они стали неизбежным ответом опасному и охваченному усиливающейся глобализацией миру, где все между собой связано, но ничего не понятно. В «Культуре заговора» представлен анализ текстов на хорошо знакомые темы: убийство Кеннеди, похищение людей пришельцами, паника вокруг тела, СПИД, крэк, Новый Мировой Порядок, — а также текстов более экзотических; о заговоре в поддержку патриархата или господства белой расы. Культуролог Питер Найт прослеживает развитие культуры заговора начиная с подозрений по поводу власти, которые питала контркультура в 1960-е годы, и заканчивая 1990-ми, когда паранойя стала привычной и приобрела ироническое звучание. Не доверяй никому, ибо мы уже повстречали врага, и этот враг — мы сами!

Питер Найт , Татьяна Давыдова

Проза / Контркультура / Образование и наука / Культурология