Тариф на друга

Сазонов обнял ее и опять покрыв поцелуями, овладел. Он любил женщину долго, разглядывая ее и любуясь ее телом. Первый порыв страсти миновал и теперь, он наслаждался сексом изобретательно и неторопливо.

– У тебя же есть молодая. – Прошептала Табаровская. Говорят она похожа на меня.

– Она твоя тень. Поэтому я и подобрал ее из пыли. Она проживет и без меня. Я всегда просил ее причесываться как ты, она, дура не понимала. Господи, какая у тебя упругая грудь. Словно тебе семнадцать. Ты не рожала и оталась девочкой. Повернись спинкой. Вот так. Теперь подними ножки. Какие божественные ножки. Они мне тоже сняться много лет.

– А как твой Костя смог убить Веселого? – Спросила Табаровская.

– Не мешай, потом. Я дал ему пистолет Натана и поселил в доме напротив. Он следил за Веселым. Видел сыщиков. Когда те уехали, улучил момент и постучал в дверь квартиры, где Натан изображал похищенного. На звонки Натан не открывал. Мы так условились. Костя соврал, что приехал от меня, вошел и выстрелил. Теперь иди ко мне сверху. Я хочу тебя всю видеть.

– Как Костя пошел на это?

– Дай мне твои губы. Приоткрой ротик. Я же тебе сказал, он проигрался, паршивец и бандиты его достали. Ему нужны были деньги. Вот я и предложил сделку. Ты мне Натана, я тебе деньги. Подожди, я кажется сейчас приплыву.

– Давай еще выпьем. – Попросила Табаровская, когда Сазонов затих.

– Налей сама. Я засыпаю. – Прошептал он заплетающимся языком и задремал. Анна Яковлевна встала, наглухо закрыла окно и отправилась в ванную. Быстро приняв душ, она оделась в приготовленный заранее костюм, причесалась. Здесь же висела и ее сумочка. Табаровская взяла сумку, набросила ее на плечо, прошла на кухню и огляделась. Кухонный столик и раковина сияли чистотой. Табаровская редко готовила себе обеды Удовлетворенная осмотром, она. плотно закрыла форточку, проверила окна и на полный ход отвернула все краны газовой плиты. Быстро протерла их влажной тряпкой, выбросила ее в помойное ведро, босиком пробежала в прихожую и, взяв туфли, вышла на лестничную площадку. Стараясь не шуметь, защелкнула замок, обулась и побежала вниз. Часы показывали три часа ночи. Анна Яковлевна шла быстро. На Тверской еще было полно машин и встречались подгулявшие пешеходы. Женщина свернула в Каретный переулок и через пять минут позвонила в дверь Элеоноры Ивановны. Та, словно, дежурила в прихожей, моментально открыла, впустив ночную гостью.

– Ну что?

– Все в порядке. – Ответила Анна Яковлевна и прислонившись к стене, беспечно улыбнулась.

* * *

Бобров послал в Шереметьево свою бригаду, но операцией руководил полковник Шмаков. Сотрудники Никиты Васильевича предавались ему для усиления. Ерожин выдал Боброву фотографию Елизаветы Груздь под ручку с Владимиром Игнатовичем, и полковник успел ее размножить. Сам Никита Васильевич в аэропорт не поехал, и единственным человеком, знавшим Сазонова и Лизу в лицо был Глеб. Ерожин откомандировал его в помощь оперативникам. Михеев получил портативную рацию и очень боялся совершить оплошность. Он впервые работал с большой группой настоящих оперативников, и не хотел ударить в грязь лицом. Его шеф от участия в операции воздержался из осторожности. Присутствие подполковника, Сазонова могло испугать.

Рейс на Кипр задерживался, но Елизавета Груздь прибыла в аэропорт вовремя. Одета она была в широкий пиджак с карманами и длинную юбку. Наблюдая за походкой девушки, казалось, что одежда ей мешает. Кроме замшевой сумки с многочисленными молниями и пластикового пакета, багажа она не имела. Выглядела любовница Сазонова, как всегда, томно, но сегодня тени под ее глазами не были результатом косметики. Лиза казалось усталой.

Груздь долго толкалась у справочного окошка, потом уселась с журналом в кресло, напротв табло с информацией. Глеб присел рядом и видел, что Лиза держит журнал открытым, но не читает. На огромном электронном щите мигали цифры рейсов готовых к отлету в Лондон, Амстердам, Гамбург… Михеев насчитал с десяток городов по всему свету, куда намеревались вылететь пассажиры московского воздушного вокзала. Из репродукторов то и дело звучали объявления на английском, немецком и французском языках. Но информация не касалось Кипра. Груздь закрыла журнал, затолкала его в пакет, и профлонирывала к буфету. Она взяла себе кофе «коппучино» и уселась за столик. Глеб остался на скамейке. В буфет проследовал Маслов. Коля устроился через столик, напротив девушки.

Аэропорт жил своей особой суматошной жизнью, объеденившей массу людей желанием лететь. Среди снующей толпы мелькали экзотические костюмы африканцев, темные, словно детали одной машины, кепочки китайцев, проплывали безразличные ко всему, лица англичан. В кутерьме всей этой публики команде Шмакова надо было выявить одного человека Оперативники, смешавшись с потоком пассажиров, перекрыли входы и выходы, держали под наблюдением зал и парковку на улице. Каждый отвечал за определенный сектор, но Сазонова пока не засекли.