Тарковские. Осколки зеркала

16/VII.1902.

Наконец-то! Наконец Вы, адская поджигательница души моей, безнадежная лентяйка и пр. и пр., вспомнили о моем существовании. Видите ли, «хозяйственные заботы не давали ей возможности писать!». Нашли легковерного младенца! Нет Вам прощения. За что Вы заставили меня столько перемучиться и передумать черных мыслей?.. Последние дни я на службе обозначал от этого истинного зверя… Но пока Господь с Вами! Отлегло! Напрасно Вы ждете в газете чего-либо интересного. Июнь, июль и август – тут такие месяцы, когда не бывает тем, и мы, корреспонденты, воем волком и «создаем» темы, а так как фактов создавать нельзя, то мы в это время пишем мало, скучно, лишь бы писать. Это знают и редакции и мирволят нам. Я же лично сразу выговорил себе право писать со свободой и недостаток корреспонденции возмещать даже серьезными статьями по земским и муниципальным вопросам, что, собственно, и хотел от меня редактор, чем я займусь осенью. Вы должны быть живой связью между мною и тем хорошим, деятельным, что дает человеческой жизни настоящее содержание. А может быть и во мне уж ничего не осталось. Все возможно! Нечайно я забрался в глубину своей души и открыл перед Вами одну из ее дверей. Я начал с того, что обругал Вас (по заслугам, правда: нельзя быть до такой степени невнимательной ко мне), а потом возлюбил до интимнейших откровенностей. Так уж пришлось, потому что dixi et animam levavi[112]. Притом… не скажу, что притом. Скажу, когда придет время, то самое время, которым в ответе на мой вопрос угостили меня в прошлом. Помните? Я кончаю. Довольно! Часть моей души отделилась и полетела к Вам. Завтра или послезавтра буду опять писать. Знайте, что если Вы не будете мне писать, то мне будет больно, очень больно. «Заленилась», «хозяйство»… Эх, Маруся, Маруся! Т.

Из этого письма кое-что становится ясным. «То самое время, которым в ответе на мой вопрос угостили меня в прошлом…» Вопрос: «Любите ли Вы меня?» Ответ: «Я скажу Вам, когда придет время». Вот на такой примерно диалог ссылался Александр Карлович. Он с нетерпением ждет возвращения Марии Даниловны из Евпатории. И вот наконец посланец приносит долгожданную записку:

«Приехали и ждем Вас. Маруся».

Сверху синим карандашом лаконичный ответ дедушки: «Иду». А на следующее утро, еще в постели, Мария Рачковская получает послание в стихах:

30. VIII.1902.

С добрым утром! Вы уж встали?

Что Вам снилось? Как Вы спали?
Отдохнули ль Вы с дороги?
И, забывши все тревоги,
Предаетесь сладкому покою?
Я ж – от Вас того не скрою –
Слишком рано встал с утра:
Был взволнован я вчера.
Вместе с сим я шлю привет,
С ним же скромненький букет.
Мал он – чувства много в нем –
Но Вы вспомните притом,
Что сказал великий наш поэт:
«Цветы последние милей
Роскошных первенцев полей».

Ваш А.Т.