Таро для всех и для никого. Арканология новой эпохи

Центральный символ девятого аркана – светильник. И здесь мы можем вспомнить слова из Евангелия: «Свет во тьме светит, и тьма не объяла его»[17]. Свет пленяется тьмой, он окружен, замкнут, огражден тройной завесой мрака. На эти завесы указывает в старинных колодах образ песочных часов, а у Кроули трехглавый Цербер – представитель царства мертвых, всех пускающий, но никого не выпускающий.

Образ трагического нисхождения света во мрак как катастрофы присутствует во многих традициях старого Эона, игнорирующих очевидное: а где, собственно, еще светить свету, как не во мраке? Гностическая идея трагического падения светового эйдоса во мрак материи и связываемой с этим космической и духовной катастрофы, которая подчеркивается в большинстве эзотерических традиций старого Эона, раскрывает нам ровно половину правды. Другая же половина заключается в том, что свет, брошенный во тьму, оплодотворяет и пресуществляет эту самую тьму. Когда Христос говорит о зерне, которому предстоит умереть, чтобы возродиться, он имеет в виду не только земное тело, но и тот свет, который, будучи брошен в материю, кажется, «вопиет в юдоли скорбной», но одним своим прикосновением преображает эту юдоль.

Таким образом, мы должны выделить два возможных взгляда на один и тот же процесс нисхождения, или падения, света: гностический и герметический. Мы убеждены, что увлекаться лишь одним из этих взглядов – большая ошибка. Если мы будем твердо стоять на позициях гностицизма, то не увидим позитивную возможность итогового преображения самой структуры материи и даже ее слепого творца, что чревато нарциссической капсуляцией в рамках собственного опуса. С другой стороны, герметический взгляд, воспринятый слишком легко, чреват излишним поверхностным оптимизмом, игнорирующим трагический и тяжелый аспект воплощения. Глубокая истина, принятая преждевременно, оказывается непонятой по сути и превращается в розовые очки невротических защит от страданий – каковыми и являются 90 % современной так называемой «эзотерики».

Правильнее всего будет рассматривать гностический и герметический взгляды как два преломления одной истины. Сохраняя парадоксальное видение, мы сможем прийти к верному пониманию.

Такой трагической мифологемой пленения является миф о Персефоне, которая пленена владыкой подземного мира, но, пройдя свой путь нисхождения, становится повелительницей двух миров, подземного и земного, находясь в каждом по полгода. Редукция мифа к сельскохозяйственным процессам представляется нам непростительной, поскольку сами законы природы суть иконы высших духовных принципов. Инициатической идеей Элевсинских мистерий было уподобление души Персефоне, которая в конце концов не только освобождается от власти мира материи, но и приносит в него свой свет, пресуществляя царство смерти в элизиум.

Связь символики Отшельника с мифологией Элевсинских мистерий позволяет нам понять странную символическую связку этого аркана с зодиакальным знаком Девы. Дева – это и есть Кора-Персефона, световая дева, или световая душа, встречающая праведников (то есть тех, кто обрел внутреннюю, свободную от внешних законов правду).

Кроули существенно меняет образный ряд аркана Отшельник, однако основная идея остается, в сущности, той же. Старец, который является одновременно Девой Света, несет светильник, озаряющий пространства мрачного царства Аида, на которое указывает Цербер. Образ сперматозоида как бы усиливает символику оплодотворяющего, зачинающего эффекта световых эйдосов, проникающих в материю. Герметическое яйцо, обвитое змеей, указывает на идею первичной материи.

Важно понять, что все эти образы могут быть рассмотрены одновременно на нескольких планах. Так, метафора оплодотворения и зачатия может рассматриваться буквально как воплощение в материальном мире новой жизни (тогда значение сперматозоида становится особенно актуальным), психически – как состояние души, вынашивающей новую идею, или пневматически – духа, нисходящего в глубины мрака, чтобы, соединившись с этим мраком, породить новую жизнь. Точно так же каждый из представленных образов может быть рассмотрен на всех трех уровнях гностической антропологии.

С архетипом Девы связана идея герметичности. Магическая герметичность – то есть изоляция от всех влияний внешнего мира – является обязательным условием для алхимического Великого Делания. Вот как это звучит в переводе на психологический язык в работе Карла Густава Юнга «Мистерия объединения»: