Таро для всех и для никого. Арканология новой эпохи

Анх – это еще и планетарный символ Венеры, соответствующей сфире Нецах. Если мы вспомним, что правый Столп Древа Жизни (на котором лежит Нецах) – это Столп Милосердия, который всегда соотносился с исключительно благим воздействием Высшего Принципа, становится понятно, почему Кроули придал этой карте безусловно положительное значение.

Вожделение (сила)

Глядя на четыре изображения одиннадцатого аркана, невозможно не поразиться тому, насколько разное послание несут карты разных эпох. Карты из колод Висконти и Кроули не просто различны, но противоположны – по духу, по образу, по идее. Карты же Марсельского Таро и Таро Уэйта представляют, можно сказать, промежуточные отношения между человеком и его инстинктивной природой. У миланцев XV века лев погибает в поединке с героем. У Кроули он царствует в любви и слиянии с героиней.

На карте Висконти герой, вооруженный дубиной, – очевидно, Геракл – убивает льва. В последующих колодах вместо Геракла появляется женская фигура и вместо смертоубийства происходит приручение. Наконец, в Таро Кроули соединение доходит до своего предела и мы видим завораживающий сокровенным эротизмом образ Богини, оседлавшей чудовищного зверя о семи головах.

В этих четырех картинах, как в комиксах, показана история отношений человека с его сексуальностью. Оклеветанная христианством в Средние века, сексуальность подлежала уничтожению через аскетизм (убийство льва) и мстила за себя эпидемиями чумы и проигранными крестовыми походами. Постепенно она начала интегрироваться в культуру Просвещения и полностью восстановилась в правах в ходе сексуальной революции середины XX века. Но достижения сексуальной революции оказались неустойчивыми, мрак неопуританства (находящего себе все новые проявления – от феминизма, возмущающегося «непристойными рубашками», до требования кастрации Аполлона, изображенного на денежных купюрах) накрыл современную цивилизацию на новом витке. Впрочем, эзотерические предсказания говорят о том, что Новый Эон в полной мере войдет в свою силу не ранее чем через 450 лет.

Кроули изменил название карты с традиционной «Силы» на «Вожделение», или «Страсть». Такое изменение корректирует значение карты, однако даже ранние изображения косвенно отсылали нас к теме сакрального эротизма. Потому что даже в колодах прошлого изображение женщины, укрощающей льва, является отсылкой к Богине Страсти и Вожделения – Иштар, или Кибеле, – которая традиционно изображалась либо со львами, либо управляющей колесницей из львов.

Слева направо: Сила в Таро Висконти, Марсельском Таро и Таро Уэйта

Одиннадцатый аркан – это архетип сексуальности. Более того – это архетип сакральной, мистической, религиозной сексуальности – той «огненно-молнийной точки пола», о которой писали Мережковский и Розанов как о главной и сокровенной тайне религиозного сознания. Завершив малый магистерий (Колесо Фортуны), индивид заново открывает свою сексуальность уже не на прокреативном (то есть биологическом) уровне, но на уровне сакральном и сокровенном. Мы можем встретить немало образов и сюжетов, указывающих на связь сексуального и религиозного, – начиная от эротической образности алхимических гравюр и заканчивая скульптурой Бернини.

Ключевой миф одиннадцатого аркана – это миф об Энкиду и Гильгамеше. Легендарный герой Гильгамеш чем-то прогневал богов, и они послали к его логову чудовищного дикаря, который разорял стада и убивал путников. Все попытки поймать этого великана не увенчались успехом, поскольку его сила была огромна. Даже сам Гильгамеш в бою не смог одолеть его. Тогда мудрый герой решил пойти на хитрость. Его путь лежал в главный вавилонский храм, где жили священные блудницы, посвященные Иштар. Он попросил главную жрицу храма выйти к чудовищному гиганту. Жрицу, понятное дело, надушили, умаслили, одели (или, наверное, точнее было бы сказать, раздели), после чего она вышла за ворота города прямо навстречу великану.

Гигант такой встрече обрадовался, и радость его, к большому удовольствию жрицы, продолжалась непрерывно семь дней и семь ночей. Однако после этого с ним произошли необратимые изменения. Он научился понимать человеческую речь и одновременно забыл язык зверей и птиц. Его прежние друзья из лесной фауны убегали, едва завидев его, либо угрожающе скалили зубы. Энкиду (а теперь он обрел имя, ибо именем обладает лишь тот, кто наделен сознанием) опечалился, но делать нечего: ему пришлось идти к людям. В конце концов Энкиду стал верным побратимом Гильгамеша – цивилизаторская работа совершилась.

Как уже было сказано, миф об Энкиду является ключевым, поскольку он разрушает популярное представление о сексуальности как о чем-то «животном» или даже «скотском». Как мы видим из мифа, напротив, акт сексуального познания трансформирует неразумного зверя, пребывающего в состоянии participation mystique («мистического соучастия»), в дифференцированную индивидуальность. Именно так Жена на изображении карты «укрощает» Зверя.