ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись вторая.

Пушки в крепости замолчали — стрелять стало не в кого; люди Рене устраивались поудобнее, оживленно и весело переговариваясь в ожидании противника. Пленные были разоружены и со смешками выставлены за пределы внешнего вала, возиться с ними было некогда, а потеряв оружие и продув стычку, горе-вояки предпочтут регенту не попадаться и разбредутся куда глаза глядят.

Залихватское ржанье заставило Рене обернуться. Перед ним был Гиб собственной персоной, глаза жеребца горели даже не изумрудами, странными камнями с черной цепи. Водяной Конь отплясывал какой-то варварский танец, выражая радость по поводу встречи и готовность к дальнейшим подвигам. Солдаты плясуна, без сомнения, заметили, но адмирала это больше не заботило. После рогатого чудища какая-то лошадь, пусть и мокрая, вряд ли сойдет за исчадие преисподней.

— Поднявший меч от меча и погибнет. — Восседавший на шее своего безгласного приятеля жаб горел нестерпимым золотом. — Так будет с каждым, кто покусится…

— Погоди, Жан, — одернул приятеля Рене, — никто еще ни от какого меча не погиб. Нам драться и драться… Где Мальвани?

— В настоящее время выдвигается на заранее условленные позиции, — охотно пояснил жаб, занимая свое привычное место на руке Арроя.

— Как? Разве они не ушли?

— Я внес в твой приказ коррективы, продиктованные логикой и развитием событий. — Жан-Флорентин гордился собой и не скрывал этого. — Эльфы наладили неплохой контакт с местными Хранителями, и Мальвани с Архипастырем отошли в глубь леса, именуемого отчего-то Королевским, чтобы дождаться вечера. Мы посовещались и решили, что несколько часов, с учетом того, что эльфы откроют Лесной коридор, не станут для нас фатальными.

— Вы поняли, что случилось?

— Да, мы почувствовали магическое напряжение и смогли реконструировать события. — Воспоминание, очевидно, было не из приятных, потому что Жан-Флорентин на мгновение посерел. — Силы, использованной ройгианцами, хватило бы, чтоб сокрушить любой Барьер, но, к счастью, она была погашена. Как я понимаю, Эстель Оскора?

— Да, — кивнул Рене.

— Свершилось, — благоговейно произнес жаб, — твоя любовь спасла мир…

— О любви потом, — Рене был собран, как рысь перед прыжком, — что Мальвани?

— Как только мы поняли, что Ройгу отброшен, я, — жаб снова полыхнул червонным золотом, — отдал приказ действовать соответственно первоначальному плану и отбыл сообщить тебе об успехе выполненной миссии. — В тоне философа был явный намек, и Рене, сдерживая одновременно нетерпение и смех, осыпал своего вассала благодарностями и повернулся к коню.

— Гиб, — черный жеребец лихо ударил копытом, — во-первых, спасибо. Во-вторых, я должен попросить тебя об одной услуге.

Гиб стукнул копытом еще раз.

— Отвези Эмзара и Клэра к эльфам. Знаю, что вы враги, но это очень нужно.

Конь фыркнул и пару раз хлестанул себя хвостом по бокам.

— Он согласен, — перевел жаб. — Гиб — свободное создание, но он понимает, что свобода — это осознанная необходимость…

Глава 2 2230 год от В. И. 29-й день месяца Влюбленных

Малахитовый лагерь

Михай Годой в окружении высших офицеров, сигурантов и нескольких настоящих клириков неторопливо шел по лагерю, весело и спокойно отвечая на приветствия выстроенных в боевом порядке войск. Все в порядке. Эландец получит свою драку. Скорее всего, проклятый маринер затеял всю эту катавасию у Каннских ворот, чтобы отвлечь внимание от Малахитовых, где и стена пониже и послабее, и реки нет… В таком случае он, Михай, тем более был прав, послав за Канн десять тысяч. Пусть Рене решит, что его затея удалась, и увязнет в сражении под стенами крепости. Он уже вытащил наружу половину того, что имел. Отчаянно и не так уж глупо, но не с таким противником, как регент Арции. Михай признавал, что проигрывает адмиралу в умении владеть шпагой, но не в стратегии. И не в умении превращать неприятности в удачи.

— Ваше величество! — Арциец в запыленной одежде, явно только что соскочивший с коня, вытянулся в струнку.

— Слушаю.

— Мы не можем перейти реку. Переправа разрушена. Со стен и из-за реки бьют пушки.

— Для моих солдат нет слова «не можем». — Брови регента слегка сдвинулись. — Если кто-то думает, что, оставшись на этом берегу, сохранит себе жизнь, он ошибается. Так и передайте. Повторите.

— Если кто-то думает, что, оставшись на этом берегу, сохранит себе жизнь, он ошибается.

— Правильно. Исполняйте. Заодно скажите, что на том берегу рассыпано золото и офицерские патенты.

Гонец, кто-то из полковых аюдантов, бегом бросился к коню.

— Вардо, — грузный человек со смышлеными глазами подошел поближе, — конный полк и шесть, нет, восемь орудий в помощь.

Годой присел на услужливо подставленный большой барабан и, слегка постегивая хлыстиком по голенищам красных сапог, дождался доклада о том, что резервы выступили. Оставалось чуть выждать и подать сигнал к началу штурма, но не прошло и получаса, как офицер из числа пришедших с Годоем тарскийцев доложил:

— Ваше величество! У восточного прохода снаружи «Серебряные»!