Тарра. Граница бури. Летопись вторая

Адмирал никак не связал внезапную пустоту в собственном сердце с торжеством Залиэли. Не успел. Ветер неожиданно стих, и волнение улеглось, хотя этого и не могло быть. Впрочем, если буря была не простой, а магической, в чем Рене и не сомневался, и если удар, нанесенный матерью Эмзара, достиг своей малопонятной цели, могло случиться и не такое.

Яркий свет невидимого солнца прорвался сквозь отверстие в иссиня-серых облаках, Рене, благоговея, увидел, как по лучу, словно по тропе, к ним идет стройный воин в развевающемся плаще — несомненно, эльф. Залиэль вскрикнула и бросилась навстречу. Рене, промедлив лишь мгновенье, кинулся следом. Поздно. Наваждение исчезло, озверевший ветер вновь трепал стоящий на якоре корабль, а за бортом, куда шагнула Светорожденная, среди волн мелькнула аспидно-черная туша кэргоры.

Глава 7 2231 год от В. И. 1–2-й день месяца Волка Лунные острова Корбут Таяна. Гелань

1

Роман стоял над мертвым алтарем. Погасший огонь означал одно — Залиэли больше нет. Будь она ранена, без сознания, в плену, колдовское пламя продолжало бы гореть. Пусть не огненный столб, а тоненький язычок, как у дешевой церковной свечечки, но он бы мерцал, бился, жил. Рамиэрль слишком много видел, чтобы поддаться ложной надежде. Залиэль погибла, и, скорее всего, Рене тоже. Без эльфийской магии «Созвездию» в таком гиблом месте не продержаться, а вот он, Роман, совершенно неожиданно уцелел и теперь не знал, что с этим делать.

Все последние дни либер провел в ожидании смерти, которая выкупала для Геро путь в иные миры. Обойти запрет Светозарных было можно, но из двоих рискнувших покинуть Тарру уходил один. Жизнь второго служила ключом, открывающим дорогу более удачливому.

Неведомая Рамиэрлю, но памятная Залиэли Адена, про которую та говорила сразу с благоговением и ненавистью, не желала бросать Тарру без защиты. На то, что эльфы по собственной воле останутся хранить покинутый Светозарными мир, Адена, в отличие от Ангеса, не рассчитывала. Дева знала Светорожденных и нашла способ вынудить их сражаться за Тарру, к которой дети Звезд были в общем-то равнодушны. Эльфы ушли бы за своими богами, слегка взгрустнув о судьбе покидаемых земель, но они не стали бы платить жизнями за возможность вновь узреть престол Света.

Воин думал о таких, как Ларрэн и Эмзар, Дева — о таких, как Эанке. Правы оказались оба. И оба же просчитались. Лунные раскололись на тех, кто решил остаться, и ушедших с другими кланами. С Лебедями вышло иначе. Их королева сделала так, что Лебеди опоздали к Вратам Светозарных, и даже Лебединый король не понял истинной причины задержки.

Лебединая королева дорого заплатила за свой выбор, и Рамиэрль не мог судить нежданно нашедшуюся мать своего отца. Он и сам поступил бы на ее месте так же, хоть и по другой причине. Залиэль вела любовь к остающемуся Ларрэну. Нэо Звездный Дым был еще и либером Романом Ясным, любившим исхоженную им от сурианских лесов до ларгских степей землю. Адена поступила жестоко, но, по большому счету, правильно, хотя Роману был ближе искренний Ангес. И либер без колебаний согласился на план Залиэли.

Чтобы обезопасить Тарру от воплощения Ройгу, нужно было сберечь Эстель Оскору, но это было невозможно. Смертная супруга бессмертного бога, как бы ни продлевали ее жизнь Светорожденные, умерла бы, а Неведомый не имел обыкновения повторять своих ошибок. Единственным выходом было отправить Геро за пределы Тарры, обрекая тем самым Ройгу на вечное одиночество. Свет Эстель Оскоры, угасшей в иных мирах, для Тарры потерян, а значит, преемницы у Герики Годойи не будет. Сама Герика никогда не согласилась бы уйти, оставив Рене, а Рене не бросил бы Арцию, как Ларрэн не бросил Тарру. И никто — ни он, ни она — не согласился бы заплатить за бегство жизнями друзей.

Оставалось одно — обман. Геро пойдет на все, думая, что спасает Рене, дело же Романа — открыть Врата Адены. Первый сгорит заживо, открывая путь второму, и этим «первым» будет он, Рамиэрль из Дома Розы. Жертва должна быть добровольной и осмысленной, и принести ее может лишь тот, в чьих жилах течет кровь Звездного Лебедя.

Роман не колебался. Если насчет Рене и Залиэли у него еще теплилась надежда — вдруг вернутся, ведь никому так и не удалось узнать, что же кроется за Жемчужным рифом, — то свою участь бард знал точно. Судьба же в лице Преданного распорядилась иначе.