Тарси

Едва раздатчица занесла половник над его миской, как он тихо, но отчётливо произнёс:

– Гала Градова, в девичестве Бойдд.

Девушка вздрогнула, как от удара и замерла с половником, занесённым над миской.

– Не подавайте виду, – также негромко продолжил Спурт. – Я друг вашего мужа, он ищет вас. Накладывайте дальше, не привлекайте внимания.

Галка плюхнула на поднос с отделениями гороховую кашу, налила красноватого питья в гранёный стакан и впервые подняла глаза. Из-под капюшона блеснули рыжие волосы.

* * *

Облетев астероид с другой стороны, мы опустились. Наш разбитый корабль находился на равнине, усеянной редкими валунами, а ближе к склону, согреваемому слабыми лучами местного светила – грозные конусы термофилов.

Здесь всё было по-прежнему, да и что могло случиться? В космосе происходит мало событий, здесь нет эрозии, а столкновение с метеоритом – редкое явление. И через пятьсот, и через тысячу лет тут ничего не изменится.
Внутри тоже всё было по-прежнему, а в отсеке с кислородными баллонами – темнота и запустение. Даже аварийное освещение не работало. В свете переносных фонарей наши мятущиеся тени нагнетали неясную тревогу. К счастью, кислородные баллоны во время нападения термофилов не пострадали. Маленькая тяжесть астероида была нам на руку, Пат и я подхватили каждый по баллону. Наверно, можно было взять второй и нести оба под мышкой, но масса баллонов оставалась прежней. Несущего вполне могло занести на повороте, он мог уронить и расколоть баллон. Рисковать не стоило…
Шольц остался снаружи – сторожил окрестности от возможного интереса каменных 'теплоядцев'. Когда мы появились наружу, нагруженные баллонами, он промолвил:

– Пока тихо… Много там?

– Семь штук. Ходки три-четыре, – ответил Пат.

– Оставьте баллоны здесь, я их сам занесу в шлюпку. Не хочу стоять без дела, – предложил Генрих. – Время надо беречь.

– Давай, только не прогляди гостей.

– Буду следить… – пообещал Шольц.

Мы сделали ещё несколько рейсов, за последним, седьмым баллоном я отправился один. Не знаю зачем, я заглянул в свою каюту и посветил фонариком на бокс, где находился мозг Тристана. Рухнувший шкаф по-прежнему упирался углом прямо в центр бокса. Наверно, будь Тристан с нами, нам не пришлось бы таскать баллоны самостоятельно. Он смог бы сделать это быстрее. С его-то силой…

Когда я вышел наружу с последним кислородным баллоном на плечах, друзья сказали мне встревоженно:

– Что задержался? Мы уж начали беспокоиться…

– Да так, задумался, – смутился я. Зачем им знать, что я замечтался о помощи биомата?

– Смотри, – Шольц указал рукой. – Видишь, зашевелились…

Я взглянул, куда показывал Генрих. У дальних скал наблюдалось какое-то медленное движение.

– Пора делать ноги, – предложил я.

Никто и не спорил. Когда мы поднялись над каменистой поверхностью малой планеты, Генрих сказал:

– Сейчас прибудем на место, я попробую починить излучатель и свяжусь с друзьями. Теперь нас точно вытащат…

– Слушай, Генрих, не надо пока связываться, – попросил я.

– Почему? – удивился учёный.

– Есть у меня одна идейка… Может быть, мы и сами выберемся. Без посторонней помощи.

* * *

Бэк пошевелил головой и застонал от боли.

– Тихо, тихо, милый… – услышал он шёпот рядом и вдруг вспомнил всё.

Тот день начался, как обычно. После завтрака он отправился выполнять обычную работу – выгребать дерьмо и мусор из коровника. Да, здесь был такой анахронизм, как рогатый скот. Руководители секты считали, что подобное занятие способствует смирению, а скорее всего, не знали как занять многочисленную братию, которой не находилось работы в лабораториях. Тупой труд как нельзя лучше способствовал умственному оскудению – конечной цели всех сект.

Бэк исправно копался в экскрементах животных весь день, а после работы и душа, как полагалось честному послушнику, явился на вечернюю проповедь. Тогда всё и началось.