Тартарары для венценосной особы

 — Анька, — лукаво глянула на подружку Лана, — а ты не переживала? Он ведь у тебя живет. Рассказывай, что у тебя с ним было.

 — Ничего.

 — Врешь!

 — Честно!

 — Даже не целовались?

 — Нет, — она густо покраснела.

 — Врешь! Я же вижу!

 — Не вру! Отстань! Тебе что за дело?

 — Рассказывай, Анька, рассказывай!

 — Отстань!

 — Мальцева! Я никому ничего не скажу! Целовалась с ним?

 — Один раз, — едва слышно промямлила она, пряча глаза.

 — Ну и как? Какие ощущения? — довольно улыбалась подружка.

 — Он…— Анечка мечтательно посмотрела на Лану. — Он такой уютный.

 — Ну и?..

 — Что ты хочешь знать?

 — Всё!

 — Лана, мы просто поцеловались. Ни как это показывают по телевизору — в засос, а губами. Одними губами.

 — А почему?

 — Я думаю, он боится.

 — Чего?

 — Не знаю. Андрей говорит, что не может дать волю чувствам, потому что любовь — это большая ответственность, а он сам сейчас за себя не отвечает.

 — Глупость какая!

 — Глупость — не глупость, а факт остается фактом: есть какая-то стена, которую он воздвиг между собой и миром, и за эту стену он никого не пускает. Даже меня.

 — А ты понастойчивее будь, поактивнее, — учила подругу Лана. — Мне Оксанка говорила, что ему сейчас ласка нужна и внимание. Он вылезет из своей ракушки. Вот увидишь!

 — Да на что ты меня толкаешь? — возмутилась Анечка, залившись краской.

 — Ни на что я тебя не толкаю, глупая. Не хочешь окружить его любовью и заботой, отойди и не мешайся, я сама это сделаю! — рассмеялась она.

 — Когда я попросила тебя помочь с побегом, ты громче всех кричала, что всех сирот не обогреешь. А как отмытого, одетого и откормленного парня у подруги отбивать, так ты первая! — сверкая глазами, зарычала Анечка, уперев руки в боки.

 — Ты теперь мне это будешь вспоминать до конца моих дней? Да, я первая! Кто же знал, что он таким хорошеньким окажется?

 — Вот, Лань, кусай теперь локти.

 — Бя-бя-бя! — сгримасничала Лана, показав язык.

 — О! Я придумала, что ему подарить! Он же обожает читать! Тут книжный недалеко, поехали, посмотрим.

 — Гениально! А что он любит читать?

 И девчонки отправились в Московский дом книги.

 ***

 Каких трудов Сергею Александровичу стоило забрать тридцатого декабря Андрея домой, никто не знал. Михельсон категорически отказался отпускать шустрого пациента на праздники даже под расписку. За неделю парень полностью пришел в себя, тем не менее о полном выздоровлении речи не шло, и хирург настойчиво требовал строгого выполнения всех предписаний, главным из которых являлся постельный режим. Сергей Александрович заверил, что привяжет мальчишку к кровати, если тот попробует встать. И Яков Иосифович сдался. Получив презент в честь праздника, врач велел Андрею вернуться через неделю, чтобы пройти обследование.

 Наивно предполагая, что угрозам Сергея Александровича не суждено сбыться, Андрей сильно разочаровался. Едва он переступил порог, как его тут же загнали в постель.

 К вечеру парень взбунтовался. Близился волшебный праздник, а у него нет подарков для Мальцевых. И больше всего Андрей переживал, что не поздравит Анечку.

 Он постучался в кабинет и тихо попросил:

 — Сергей Александрович, разрешите мне сходить в супермаркет. Скоро праздник…

 — Ты слышал, что сказал врач? Тебе надо лежать, — строго произнес Сергей Александрович, не отрываясь от компьютера. Он проверял отчеты сотрудников, и ему было не до подарков.

 — Пожалуйста, я не могу оставить Аню без подарка. Она расстроится.

 — Андрей, я два часа доказывал Михельсону, что не позволю тебе покидать постель. Будь любезен, иди и ляг.

 Решив, что с Сергеем Александровичем разговаривать сейчас бесполезно, Андрей пошел к Татьяне Ивановне, колдующей на кухне над ужином. Та с улыбкой выслушала парня, дала свою кредитную карточку и велела купить все, что он захочет.

 По дороге Андрей довольно улыбался. Окружающий мир был великолепен! Серебристо-переливчатый снег, чернота деревьев, желтый свет фонаря — какая же на улице красота! Ему все время вспоминался тот, настоящий поцелуй в больнице. К сожалению, единственный, потому что они почти совсем не оставались наедине друг с другом: то Ланка крутилась рядом, то родители, то медперсонал… Они не могли даже подержаться за руки при всех. Лишь легкие прикосновения, заставляющие трепетать тело, будоражащие воображение. Андрей чувствовал, как душа улетает, поет, светится. Хотелось танцевать и каждому встречному рассказывать о своем счастье. Он любит и любим! Это так здорово! Мог ли он месяц назад подумать, что его судьбу перевернет обычная девчонка, которую он даже всерьез не воспринимал! Славная, ласковая, красивая девочка. Его девочка. Только его!