Тарусские тропинки. Альманах 2024

(Н. Заболоцкий в Тарусе)

«В этом городке жил незадолго до смерти замечательный наш поэт Заболоцкий. Он оставил несколько прекрасных стихотворений о городке, о ясности окружающей природы — очень русской, очень мягкой и очень разнообразной. Особенно хороши «Вечера на Оке»:

В очарованье русского пейзажа

Есть подлинная радость, но она

Открыта не для каждого и даже

Не каждому художнику видна…»

К. Г. Паустовский.

Таруса стала первым городом в России, увековечившим память Николая Заболоцкого. Здесь в 2015 году был установлен бюст поэта работы Александра Казачка, ученика Коненкова. Скульптору удалось поймать и отлить в бронзе неуловимое: облик «поэта с лицом бухгалтера», весельчака с горькой складочкой у рта, простеца, чей диалог с мирозданием нам еще предстоит постичь. На доме, где Заболоцкий провел два последних лета своей жизни установлена мемориальная доска. Поэтическое наследие поэта воплотилось еще и в тарусской традиции веселого детского фестиваля «Петухи и гуси».

Заболоцкого называют первым поэтом бронзового века. Его отличают ясность и чистота мысли, особое чувство природы. Он убежден, что природа отвечает человеку взаимностью:

И цветок с удивленьем смотрел на свое отраженье

И как будто пытался чужую премудрость понять.

Трепетало в листах непривычное мысли движенье,

То усилие воли, которое не передать.

Природа- тот источник, к которому человек припадает в час нужды и который исцеляет его:

В государстве ромашек, у края,

Где ручей, задыхаясь, поет,

Пролежал бы всю ночь до утра я,

Запрокинув лицо в небосвод.

Но и природе необходим человек, чтобы придать ей смысл существования. Поэт-философ Заболоцкий был: «…не детище природы,

Но мысль ее. Но зыбкий ум ее!»

В Тарусе поэт пережил поэтический подъем. Иногда он бросал гневные обвинения миру и судьбе:

Пой мне песню, дерево печали!

Я, как ты, ворвался в высоту,

Но меня лишь молнии встречали

И огнем сжигали на лету.

Почему же, надвое расколот,

Я, как ты, не умер у крыльца?

Иногда — позволял душе и уму расслабиться на берегу Оки, где «Вечерний день томителен и ласков…. Как девушка в вечернем полусне!» Иногда заглядывался на тарусян, которые «… не давят лежачих… И голодных не гонят взашей!»

В Тарусе Заболоцкий создал такие шедевры, как: «Птичий двор», «Стирка белья», «Летний вечер», «Вечер на Оке», «Гроза идет», «Городок», «Подмосковные рощи», «Петухи поют». Стихотворение «Петухи поют», написанное в 1958 году, о сотворчестве человека и времени, человека и истории:

На сараях, на банях, на гумнах

Свежий ветер вздувает верхи.

Изливаются в возгласах трубных

Звездочеты ночей — петухи.

Нет, не бьют эти птицы баклуши,

Начиная торжественный зов!

Я сравнил бы их темные души

С циферблатами древних часов.

Изменяется угол паденья,

Напрягаются зренье и слух,

И, взметнув до небес оперенье.

Как ужаленный, кличет петух.

Пел Петру из коломенских далей,

Собирал конармейцев в поход.

Пел в годину великих печалей,

Пел в эпоху железных работ.

И теперь, на границе историй,

Поднимая свой гребень к луне,

Он, как некогда витязь Егорий,

Кличет песню надзвездную мне!

В том же 1958 году в Тарусе Заболоцкий написал поэму «Рубрук в Монголии». Из авторского примечания: «Вильгельм де Рубрук, монах ордена миноритов, в 1253 году по поручению Людовика 1Х ездил в страну монголов, о чем оставил любопытные записки». Рубрук проехал через всю Россию, тогда находившуюся под татаро-монгольским игом. Цель его похода (обратить монголов в христианство), естественно, не была выполнена, но он с ними общался. В Тарусе Николай Алексеевич также много работал над переводами. Он был очень серьезно болен, но никогда не жаловался, казался подтянутым и сосредоточенным. Лишь однажды сказал Льву Озерову: «Раньше с утра до вечера мог сидеть над строфой. Сейчас быстро устаю, не могу долго сидеть. Ведь я сверхсрочник. Врачи давно меня списали. Жаль, у меня планов много. Хочу дать свод былин как некую героическую песнь, слитную и связную. У нас нет еще своего большого эпоса, а он был, как и у многих народов, был, но не сохранился целиком. У других — «Илиада», «Нибелунги», «Калевала». А у нас что?.. Обломки храма. Надо восстановить весь храм». В марте 1958 года в одном из писем Заболоцкий писал: «Здоровье моего сердца осталось в содовой грязи одного сибирского озера. Два с половиной года назад был инфаркт, теперь мучает грудная жаба, но я и мое сердце — мы понимаем друг друга».