Тарутинское сражение

Согласно «Учреждению для управления большой действующей армией» начальник Главного штаба был «обязан сочинять с генерал-квартирмейстером, по приказанию и особенным назначениям главнокомандующего, диспозиции к бою и движениям, и наставления генералам, командующим отдельными частями войск»[194]. При этом, непосредственное создание диспозиции возлагалась на 2-е отделение квартирмейстерской части[195], находившейся под начальством генерал-квартирмейстера, который «обязан сочинять подробные наставления и предложения к бою»[196]. Следовательно, инициатором подготовки диспозиции должен был выступать главнокомандующий, начальник штаба принимал участие в ее рассмотрении, а генерал-квартирмейстер отвечал за ее создание.

Предусмотренная «Учреждением» система не могла действовать в Тарутинском лагере по причине внесенных Кутузовым изменений. В делопроизводственных документах, дневниках и воспоминаниях не встречается указаний на участие главнокомандующего в подготовке плана наступления на отряд Мюрата. Более того, согласно письму Беннигсена Кутузову от 15 октября, диспозиция была уже готова, прежде чем главнокомандующий принял решение о нападении на неприятельский авангард. Беннигсен, после назначения Коновницына дежурным генералом, оказался в двусмысленном положении. Он фактически был отстранен от выполнения функций начальника Главного штаба. Учитывая произошедшие в Главной квартире Кутузова изменения, можно предположить, что если бы инициатором плана атаки выступил близкий к главнокомандующему Толь, то Беннигсен не смог бы принять участие не только в составлении диспозиции, но и в ее исполнении. Однако роль, которую сыграл Беннигсен в подготовке нападения, была отмечена большинством современников. Следовательно, можно сделать заключение, что инициатором создания плана атаки неприятельского авангарда был именно Беннигсен, сумевший организовать подготовку диспозиции и убедить главнокомандующего в необходимости ее выполнения. Что касается Толя, исполнявшего обязанности генерал-квартирмейстера, то участие в подготовке диспозиции являлось его прямой обязанностью. Следует, однако, заметить, что Толь, вероятно, поддержал идею Беннигсена атаковать противника, поэтому он приступил к составлению диспозиции еще до принятия Кутузовым решения об атаке неприятельского авангарда.

О содержании утвержденного главнокомандующим плана атаки отряда Мюрата, назначенной на 17 октября, можно судить по четырем опубликованным на сегодняшний день текстам диспозиции. Первый, направленный Милорадовичу, был напечатан в 1818 г. Ф.Н. Глинкой в его работе «Сражение при Тарутино»[197]. Второй и третий варианты, неизвестно кому предназначенные, были опубликованы Д.И. Ахшарумовым в 1819 г. в «Описании войны 1812 г.» и М.И. Богдановичем в 1859 г. в «Истории Отечественной войны 1812 г.»[198]. При этом, в обоих случаях опущена преамбула к диспозиции. Последний текст, препровожденный командиру 4-го пехотного корпуса Остерману-Толстому, представлен в сборнике документов «М.И. Кутузов»[199]. Сравнение этих четырех вариантов показывает, что основное содержание диспозиции передано в них практически одинаково. Однако эти варианты не имеют абсолютного текстуального совпадения и отличаются друг от друга полнотой описания отдельных частей диспозиции. В каждом из четырех текстов имеются дополнения, отсутствующие в других вариантах, поэтому нельзя выделить наиболее полную версию. Наиболее близкими являются диспозиции, опубликованные Глинкой, Ахшарумовым и Богдановичем. Текст, направленный Остерману-Толстому, отличается большей краткостью и наличием буквенных обозначений ключевых пунктов, указывающих на то, что к диспозиции была приложена схема местности. Кроме того, план атаки, представленный командиру 4-го пехотного корпуса, в двух случаях принципиально расходится с другими текстами. Речь идет об оценке численности неприятеля и составе приданной пехотным корпусам артиллерии. Таким образом, отсутствие полной тождественности между опубликованными вариантами диспозиции, позволяет заключить, что все они писались самостоятельно и, возможно, в зависимости от назначения дифференцировалось не только содержание текста, но и форма.

Рядовой и штаб-трубач лейб-гвардии Гусарского полка, 1810–1811 гг. из книги «Историческое описание одежды и вооружения…».