Тарутинское сражение

Это отступление неприятельских войск сопровождалось мелкими стычками с казаками, которые, как отмечал в рапорте Орлов-Денисов, преследовали противника до Воронова[499]. Одно из таких столкновений описал кирасирский капитан, находившийся в составе 1-го корпуса кавалерийского резерва. Заметив «четырех казаков, которые грабили фургон шагах в двухстах», он решил доказать своим сослуживцам, что «четыре казака ничего не стоят против хорошего солдата». «Я скачу галопом к ним, обращаю их в бегство и преследую шагов 300. Я предложил офицеру, говорящему по-немецки, скрестить свою шпагу с моей. Он поклялся убить меня, но я расхохотался ему прямо в лицо. Я бросился на него и он бежал к своим казакам… Врезавшись в их середину, я поворачиваю лошадь и отступаю шагов на двести. Оглянувшись я увидал, что они растянулись в линию и расстояние между каждым из них было приблизительно шагов 15. Я быстро поворачиваю лошадь обратно, рассекаю лицо одному из них и не останавливаясь делаю то же самое с другим. Третий спасается бегством. Я преследую его со шпагой в руке, но к несчастью моя шпага никуда не годилась и не могла пробить полушубок, надетый на него. В это время остальные казаки окружают меня. Один из них наносит мне удар пикой по голове, пробивает мою каску, она падает, но я ловлю ее за султан; в это время получаю другой удар пикой в ногу. Я не почувствовал боли, так я был разгорячен и обозлился только на свою шпагу. Я бросился опять на них в самую середину и в это время подоспели мои ко мне на помощь, так как казаков было уже пятнадцать человек». Казаки были обращены в бегство, но в этой схватке зачинщик лишился своего друга — капитана 3-го кирасирского полка. «Полковник сделал мне выговор и сказал, что я поступил как гусар, так как вся эта схватка служила только для моего удовольствия»[500].

Офицер Донских казаков.

Таким образом, сбив неприятеля с позиции у Чернишни, русские войска начали преследование. Отбиваясь, в основном, от атак кавалерии, части противника двигались безостановочно к Спас-Купле. Достигнув после полудня этого населенного пункта, Мюрат занял оборонительную позицию, стремясь обеспечить проход своих сил через дефиле. Здесь противник оказался под сильным огнем артиллерии и был неоднократно атакован кавалерией. Но дальнейшего наступления русских сил не последовало, так как Кутузов к часу дня остановил преследование. Напор русских войск стал ослабевать, и к 3 часам сражение прекратилось. После этого неприятель, преследуемый только небольшими отрядами казаков, смог миновать опасное дефиле и ретироваться к Воронову, где и остановился.

В оправдание такого решения главнокомандующего Голицын в своих воспоминаниях писал, что во время атаки к Кутузову «вдруг приезжает урядник Жирова казачьего полка, находящегося в партизанском отряде у князя Кудашева под Подольском. Он привез перехваченное предписание Бертье к д'Аржану, чтобы немедля все тяжести шли к Можайску. Вот обстоятельство, которое укрепило Кутузова в истине, что Наполеон решительно ретироваться будет, но куда и в какое время, было ему еще неизвестно. Опасение, не обходит ли он нас по дороге к Калуге, — вот что занимало старика, и в этом тайном совещании собственно с собою (ибо ни одного лица из генералов его штаба не было тут), он решился не преследовать»[501]. Это объяснение было принято многими историками[502].

Французский кирасир после атаки.

Вместе с тем, рассказ Голицына противоречит сохранившимся документам. Кутузов, действительно, писал в конце октября императору в представлении к награждению Кудашева, что он «первый дал нам знать об отступлении неприятеля, доставив приказ Давута к генералу Даржану»[503]. Однако, эти сведения были доставлены главнокомандующему Кудашевым не во время сражения, а при рапорте от 22 октября[504]. Из рапорта Кудашева следует, что об отряде под командою бригадного генерала П.Ж. Буке д'Аржана он узнал только 21 октября. Кроме того, Кудашеву не было смысла присылать к Кутузову урядника Жирова полка, так как, по свидетельству главнокомандующего, Кудашев сам был участником Тарутинского сражения. С другой стороны, в «Истории нашествия» Бутурлина указывается, что преследование было остановлено вследствие получения Кутузовым сведений о появлении в Вороново крупного отряда противника[505]. Однако и это обстоятельство не находит подтверждения. Следовательно, известные на сегодняшний день источники позволяют утверждать, что у Кутузова не было веских причин прекращать начатое наступление.