Тарзан и Город Золота

Медленно пройдя через весь зал, она задержала свой взгляд на Тарзане, но человек-обезьяна не чувствовал робости под этим царственным взором. Его глаза не выражали ни упрямства, ни дерзости, – возможно, в них не было даже интереса, лишь осторожная, ни к чему не обязывающая оценка дикого зверя, наблюдавшего за живым существом, которого он не боится, но и не желает с ним связываться.

Лукавое выражение не сходило с лица Немоны и тогда, когда она подошла к краю стола, где стояли коленопреклоненные вельможи. В нем не было раздражения, скорее оно выражало легкий интерес, потому что Немону всегда интересовали и развлекали необычные вещи, которые очень редко случались в ее монотонной жизни. Безусловно, весьма странным для нее казался человек, который не показывал должного почтения перед ее королевской особой.

Она остановилась и взглянула на благородных дворян, стоящих на коленях.

– Встаньте! – скомандовала она, и в этом единственном слове прозвучали все великолепные оттенки ее богатого грудного голоса, вызвавшего какое-то странное щемящее чувство в груди у человека-обезьяны.

– Что это за человек, который не стал на колени перед Немоной? – спросила она повелительным тоном, снова обратив свой лучистый взор на загорелую атлетическую фигуру, безмолвно стоящую перед ней.

Поскольку Тарзан оказался позади благородных, когда они повернулись лицом к Немоне и бросились на колени, только два его охранника были свидетелями такого вопиющего неповиновения, но теперь, когда напыщенные вельможи встали и огляделись вокруг, они мгновенно потеряли самообладание и их сердца наполнились ужасом и яростью: они увидели, что упрямый пленник ведет себя вызывающе по отношению к королеве.

Томос побагровел от ярости. Задыхаясь от гнева, он прошептал:

– Это невежественный и нахальный дикарь, моя королева, но поскольку он должен умереть, то не принимайте во внимание его выходки.

– Почему он должен умереть? – спросила Немона. – И как он должен умереть?

– Он должен умереть потому, что пришел сюда с единственной целью – совершить убийство вашего величества, – объяснил Томос. – Но способ его умерщвления, конечно, находится в руках нашей неподражаемой королевы, – прибавил он.

Темные глаза Немоны, прикрытые длинными ресницами, еще раз оценивающе скользнули по геркулесовской фигуре человека-обезьяны, затем надолго задержались на его загорелой коже и могучей мускулатуре и обратились к прекрасному мужественному лицу. Наконец, их взгляды встретились.

– Почему ты не стал на колени? – спросила Немона.

– Почему я должен становиться на колени перед той, которая – как они сказали – собирается убить меня? – вопросом на вопрос ответил Тарзан. – Почему я должен становиться на колени перед той, кто не является моей королевой? Почему я, Тарзан из племени обезьян, который ни перед кем не опускался на колени, должен стоять перед тобой?

– Молчать! – заорал Томос. – Твое нахальство не имеет предела. Разве ты не понимаешь, невежественный раб, грубый дикарь, что ты разговариваешь с Немоной, королевой?

Тарзан ничего не ответил на этот выпад, он даже не взглянул на Томоса. Его глаза остановились на Немоне. Она ему очень нравилась, но он терялся в догадках, кто она – воплощение красоты или зла. В своей жизни он знал всего лишь нескольких женщин, которые отличались от Лэ, верховной жрицы Пылающего Бога, и они возбуждали в нем огромный интерес и глубокое любопытство.

В это время Томос повернулся к младшему офицеру, который сопровождал Тарзана и Фобека из темницы.

– Убери их отсюда! – грозно приказал он. – Отведи их в камеру, пусть посидят там перед смертью.

– Подожди, – сказала Немона. – Я хочу знать больше об этом человеке. – И она снова повернулась к Тарзану: – Итак, ты пришел убить меня?

Голос ее звучал спокойно, почти ласково. В этот момент женщина напоминала кошку, играющую со своей жертвой.

– Возможно, они выбрали подходящего человека для этой цели: ты выглядишь как могучий воин, готовый к совершению любого ратного подвига.

– Убийство женщины не является ратным подвигом, – ответил Тарзан. – Я не убиваю женщин. Я пришел сюда не для того, чтобы убить тебя.

– Тогда объясни, ради чего ты появился в Онтаре?

– Я уже объяснял это дважды вот этому старику с красным лицом, – ответил Тарзан и кивнул в сторону Томоса. – Спроси его; мне уже надоело объяснять это людям, решившим меня убить.

Томос затрепетал от ярости и обнажил наполовину свой кинжалоподобный узкий меч.

– Моя королева, позволь мне убить его, – закричал он. – Позволь мне отомстить за оскорбление, которое он нанес моей любимой правительнице!

Глаза Немоны загорелись недобрым огнем, когда Тарзан произнес свои слова, но внешне она оставалась бесстрастной.

– Спрячь свой меч, Томос! – холодно приказала она. – Немона способна сама определить, когда ей нанесено оскорбление и какие меры нужно предпринять. Этот малый действительно неисправимый, но мне кажется, что он оскорбил не меня, а Томоса. Тем не менее, его дерзость не должна остаться безнаказанной. А кто другой?

– Он из охраны храма, зовут его Фобек, – объяснил Эрот. – Он оскорбил Тооса.