Тарзан и потерянная империя

- Дочь Септимуса Фавония сказала, что ничего не заказывала у Табернария, - заявил он, - и не хочет сегодня смотреть ткани. Отнеси назад и скажи своему отцу, что дочь Септимуса Фавония сама явится в лавку, когда захочет сделать покупки.

Не ожидавший такого поворота событий сын Табернария стал лихорадочно соображать, как ему поступить. Рабу же он показался туповатым малым, до которого не доходит, что его выпроваживают.

- Уходи, - сказал раб, открывая входную дверь. - Ну иди же.

- Постой, - прошептал юноша. - Я принес для Фавонии записку, а ткани это так, для отвода глаз, чтобы никто не узнал.

- Где записка? От кого она? - недоверчиво спросил раб.

- Записку я передам лично Фавонии. Скажи ей, она сразу поймет, от кого. Раб заколебался.

- Пусть придет сюда, - продолжал юноша. - Будет лучше, если никто из домашних меня не увидит. Раб кивнул.

- Пойду доложу. Она знает, что Маллиус Лепус и Эрих фон Харбен бежали из Колизея и теперь ждет, наверное, от них вестей.

Провожая раба взглядом, сын Табернария улыбнулся. Он попал в точку. Нет такой молодой девушки, которая не мечтала бы получить тайную записку от своего возлюбленного.

Через несколько минут раб вернулся вместе с Фавонией. Девушка взволнованно подбежала к сыну лавочника.

- Ты от них? - воскликнула она. Юноша поднес палец к губам, призывая говорить тише.

- Никто не должен знать, где они, - прошептал он. - Это я скажу только тебе. Отошли раба.

- Можешь идти, - сказала Фавония рабу. Тот не дал себя долго уговаривать и моментально скрылся в недрах дома, довольный тем, что с него сняли всякую ответственность.

- Что с ними? Говори же! - нетерпеливо приказала девушка. - Где он?

- Здесь, - прошептал юноша, указывая на дверь в прихожей.

- Здесь? - недоверчиво переспросила Фавония.

- Да, здесь, - повторил юноша. - Идем! Когда они подошли к двери, он внезапно схватил ее и, зажав рукой рот, втащил в темное помещение, где на нее набросились какие-то люди и тут же связали. Затем она услышала негромкий мужской голос.

- Сейчас мы разделимся. Двое спрячут ее в условленном месте. Один из вас пошлет записку Фульвусу Фупусу, но так, чтобы не попасться в руки охраны. Остальные отправятся к заброшенному дому напротив Колизея. Знаете это место?

- А как же. Я там часто ночевал, - отозвался второй.

- Хорошо, - произнес первый, судя по всему, главарь. - Пошли. Время не ждет.

- Погоди, - остановил его сын Табернария. - Мы еще не договорились о выкупе. Без меня у вас ничего бы не вышло. Так что мне причитается как минимум половина.

- Заткнись, а не то вообще ничего не получишь, - зарычал главарь.

- Всадить ему нож меж ребер и дело с концом, - буркнул другой.

- Значит, не дадите? - не унимался сын лавочника.

- Довольно! - пресек его главарь. - Пошли, ребята.

Фавонию закутали в грязный, драный плащ и украдкой унесли в ночь из родительского дома, а сын Табернария поспешил в противоположную сторону, во дворец.

Перед воротами дворца грязного, ободранного юношу остановил легионер, уперев ему в грудь копье.

- Что ты делаешь ночью у дворца цезаря? - спросил он.

- У меня для него известие, - ответил юноша. Легионер захохотал.

- Сам доставишь или прикажешь позвать цезаря?

- Можешь передать ему сам, солдат, - ответил юноша. - Смотри, дело серьезное, так что поспеши. По его тону легионер понял, что тот не шутит.

- Ладно, говори, я передам, - сказал легионер.

- Беги к нему и скажи, что похитили дочь Септимуса Фавония. Если он поторопится, то найдет ее в заброшенном доме напротив ворот Колизея. Дом на углу.

- А сам ты кто? - спросил легионер.

- Не имеет значения, - ответил юноша. - Завтра я вернусь за вознаграждением.

И не дав легионеру опомниться, он убежал.

x x x

- Как медленно тянется время, - проговорил фон Харбен, - а полночь все не наступает.

Маллиус Лепус положил руку на плечо друга.

- Ты нетерпелив, но помни, что ради блага Фавонии и нашего собственного мы должны дождаться полночи. Сейчас на улицах полно патрулей, брошенных на поимку беглецов. Ты же слышал, что весь день они рыскали в округе. Чудо еще, что сюда не заявились.

- Тише! - прервал его фон Харбен. - Что это?

- Кажется, скрипнула садовая калитка. Кто-то идет.

Беглецы схватились за мечи и, как и было предусмотрено на случай опасности, полезли по лестнице на крышу. Люк они оставили приоткрытым с тем, чтобы слышать, что происходит внизу, и пресечь все попытки преследователей подняться следом за ними наверх.

Фон Харбен отчетливо услышал голоса, раздавшиеся возле дома.

- Ловко у нас все получилось, - произнес голос. - Никто не видел. А вот и остальные.

Раздался скрип заржавленных дверных петель. Дверь отворилась, и в дом вошла группа мужчин, которые стали разговаривать в полный голос, уверенные в том, что их никто не слышал.

- Нынче мы неплохо поработали.

- Она жива? Что-то не слышу, как она дышит.

- Вынь у нее кляп.

- Чтобы она стала звать на помощь?

- Можно заставить ее замолчать, но мертвая она не будет представлять никакой ценности.

- Ладно тебе, вытащи кляп.

- Слушай, ты, сейчас мы вынем кляп, но если закричишь, пеняй на себя.

- Не закричу, - ответил женский голос.