Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери

Чем дольше он размышлял об этой загадке, тем больше утверждался в мысли, что его сын умер, а жена находится в безопасности в Лондоне, не подозревая о той страшной участи, которая постигла ее первенца. Даже он, Тарзан, в котором никогда не переставал жить дикий зверь, привыкший к страданиям и ужасам мрачных джунглей, содрогался при мысли о жуткой гибели невинного ребенка.

Когда человек-обезьяна, хромая, пробирался к побережью, он часто вспоминал о совершенных Роковым преступлениях. От этого большой шрам на лбу почти постоянно горел ярко-алым цветом. Обычно это сопутствовало состоянию безжалостной и звериной ярости, которая порой пугала даже самого Тарзана. Тогда невольно вырвавшееся из горла рычание заставляло мелких обитателей джунглей разбегаться по своим норам.

Ах, только бы добраться до этого русского!

Дважды во время перехода к побережью путь Тарзану преграждали воинственные туземцы из соседних деревень. Но едва ужасный и пугающий клич самца обезьяны, похожий на раскат грома, долетал до их ушей и показавшийся огромный белый великан угрожающе рычал на них, они малодушно пускались наутек и прятались в кусты, ожидая, когда страшный гость пройдет мимо.

Тарзану, привыкшему к другим скоростям передвижения понизу и поверху, казалось, что он еле-еле плетется, хотя фактически он не отставал от плывущей по течению лодки, в которой находился Роков. Поэтому человек-обезьяна подошел к устью Угамби после захода солнца в тот самый день, когда Джейн Клейтон и русский добрались до «Кинкейда».

Темнота в Африке наступает быстро. Вот и теперь она окутала черную реку и обступившие ее джунгли таким густым покрывалом, что Тарзан, у которого глаза сызмальства привыкли к мраку ночного леса, ничего не мог разглядеть уже в нескольких ярдах от себя. Он намеревался обследовать берег и поискать на нем следы русского и той женщины, которая, как он считал, спустилась вниз по Угамби раньше Рокова. О том, что «Кинкейд» стоит на якоре всего в ста ярдах от него, человек-обезьяна даже не догадывался, потому что огни на пароходе не были зажжены.

Но едва он начал поиски, как его внимание неожиданно привлек шум, на который он сначала не обратил внимания. Это был явно плеск осторожно опускаемых в воду весел. Он раздавался на некотором расстоянии от берега – неподалеку от места, где находился Тарзан. Неподвижный, как статуя, он стоял и прислушивался к этому слабому звуку.

Через какое-то время плеск прекратился и последовал новый шум, который натренированный слух обезьяны-человека тут же узнал. Такой звук возникает, когда обутые в кожаные ботинки ноги касаются веревочного трапа. Судового трапа – хотя, насколько ему было известно, никакого судна в устье реки не было и не могло быть на тысячи миль вокруг.

Пока он стоял, вглядываясь в темноту ночи, в которой покрытое тучами небо сливалось с черной рекой, с воды, словно пощечина по его самолюбию, неожиданно прозвучал резким стаккато обмен выстрелами, после которых последовал вскрик женщины.

Хотя он был ранен и воспоминание о недавней встрече с крокодилом еще не стерлось в памяти, Тарзан, приемыш обезьян, мгновенно принял решение, когда резкий испуганный крик пронизал неподвижный ночной воздух. Одним прыжком он продрался сквозь отделявшие его от берега кусты, с громким всплеском прыгнул в сомкнувшуюся вокруг него воду и мощными гребками поплыл в непроглядную ночь, направляемый лишь памятью о призрачном крике и думая лишь об отвратительных существах, живущих в экваториальной реке.

Шлюпку, которая привлекла внимание Джейн, стоящей на страже на палубе «Кинкейда», заметили также Роков на одном берегу реки и Мугамби с его дикой ордой на другом.

Под вопли Рокова лодка сперва направилась к нему, а потом, после короткого совещания русского с моряками, к «Кинкейду», но, прежде чем команда преодолела половину расстояния, отделяющего берег от парохода, с его палубы раздался ружейный выстрел, и матрос, сидевший на носу, упал в воду.

После этого на шлюпке стали грести медленнее, а когда Джейн подстрелила еще одного человека, команда вообще повернула к берегу, где оставалась, пока полностью не стемнело.

Ужасная стая, гнавшаяся по пятам за Роковым, повиновалась приказаниям черного воина Мугамби, вождя племени вагамби. Только он один знал, кто является другом, а кто врагом их погибшего хозяина.

Сумей эта дикая рычащая стая добраться до шлюпки или до «Кинкейда», она расправилась бы со всеми, кого бы там нашла, но полоса черной воды мешала ей сделать это.

Мугамби уже многое знал о событиях, которые привели к высадке Тарзана на Острове Джунглей и последовавшей погоне за отрядом русского по Угамби. Так, он был в курсе того, что его предводитель искал жену и ребенка, которых похитил злой белый человек, которого они сперва преследовали, забираясь в самую глубь джунглей, а потом сопровождали на пути к морю.