Тарзан. Том 3

— Тебя надолго прогонят из бунгало, Кивази, — заверил его строгий Мувиро. — Вероятно, тебя отправят далеко на восток, на дальние пастбища. Там у тебя будет достаточно львов для компании, правда не таких дружелюбных, как Джад-бал-джа. Вообще-то ты заслуживаешь более сурового наказания. Если бы сердце Большого Бваны не было полно любви к своим чернокожим детям, если бы он был похож на других белых господ, которых доводилось встречать Мувиро, тебя бы наказали плетьми и, может быть, забили бы до смерти.

— Я воин и вазири, — ответил Кивази, — и какое бы наказание не придумал Большой Бвана, я приму его как мужчина.

* * *

В ту же самую ночь Тарзан подошел к бивачному костру той странной группы, которую он преследовал. Не замеченный ими, он нагнал их и затаился в густой зелени дерева прямо в центре лагеря. Лагерь окружала колючая изгородь, и весь он был освещен пламенем многочисленных костров, которые жгли чернокожие, подбрасывая дрова из огромной кучи, собранной, по-видимому, еще днем. Посередине было разбито несколько палаток, и перед одной из них сидели четверо белых мужчин. Двое крупных краснолицых англичан с бычьими затылками явно принадлежали к низшему сословию. Третий — низкорослый толстый немецкий еврей, и четвертый — высокий красивый стройный парень с вьющимися каштановыми волосами и правильными чертами лица — привлекли пристальное внимание Тарзана.

Их одежда, казалось, была скроена по идеальным киношным стандартам. Они как бы шагнули прямо с экрана последнего боевика, рассказывающего о приключениях в джунглях. Молодой человек был явно не англичанин, и Тарзан мысленно определил его славянское происхождение. Вскоре после появления Тарзана он поднялся и вошел в одну из палаток. Послышались приглушенные голоса людей, ведущих тихую беседу. Тарзан не мог разобрать слов, но один голос принадлежал женщине. Трое оставшихся у костра мужчин лениво переговаривались. Вдруг невдалеке за изгородью тишину джунглей нарушил рев льва.

Испуганно и пронзительно вскрикнув, еврей вскочил со своего стула, оступился, потерял равновесие и, перевернувшись, упал на землю со страшным шумом.

— Боже мой, Адольф, — гаркнул один из его компаньонов. — Если ты сделаешь это еще раз, я сверну тебе шею, черт побери! Нас могут услышать!

— Провалиться мне на этом самом месте, но, кажется, там лев, — пробурчал второй.

Поднявшись с земли, коротышка произнес дрожащим голосом:

— Майн готт! Мне почудилось, что он уже пролазит через ограду. Только бы мне выбраться отсюда, никогда, ни за какое золото Африки я бы не согласился еще раз пережить то, что пришлось пережить за последние дни месяца. Ой! Ой! Как вспомню — мурашки по телу: львы, леопарды, носороги, бегемоты… Ой, ой!

Его товарищи рассмеялись.

— Дик, я с самого начала говорил, что тебе не стоит идти в глубь страны, — сказал один.

— Но зачем тогда я покупал всю эту одежду? — взвыл немец. — Один костюм обошелся мне в двадцать гиней. Бог мой, я мог бы одеться с головы до ног всего за одну гинею, а тут двадцать за костюм! И никто его не увидит, кроме негров да львов.

— К тому же ты выглядишь в нем, как черт знает кто, — поддел его один из компаньонов.

— И взгляните, — продолжал немец, — он весь перепачкан грязью и изодран. Я купил его после того, как посмотрел в театре пьесу о приключениях в джунглях. Там герой в точно таком же костюме три месяца провел в Африке, охотясь на львов и сражаясь с каннибалами. Когда он вернулся, на его костюме не было ни пятнышка. Откуда мне было знать, что Африка такая грязная и в ней полно колючек.

В этот момент Тарзан из племени обезьян принял решение и бесшумно опустился в круг света от ярко пылавшего костра.

Двое пораженных англичан вскочили на ноги, еврей повернулся, готовый в любую секунду задать стрекоча, но, приглядевшись к Тарзану, вдруг успокоился и облегченно вздохнул.

— Майн Готт, Эстебан, — взвизгнул он. — Почему ты так быстро вернулся и почему избрал столь экстравагантный способ? Думаешь, у нас нет нервов?

Тарзан был зол, зол на этих неожиданных и незваных пришельцев, посмевших вторгнуться на его территорию, где он поддерживал мир и порядок.

Когда Тарзан злился, на его лбу багровел шрам, оставленный Болгани-гориллой в тот давний день, когда он, будучи еще мальчишкой, вступил в смертельную схватку с огромным зверем и впервые узнал настоящую цену отцовского охотничьего ножа — ножа, поставившего его, сравнительно слабого и маленького тармангани, на одну ступеньку с огромным зверем джунглей.

Его серые глаза прищурились, и жестким, твердым голосом Тарзан обратился к незнакомцам.

— Кто вы? — спросил он. — Как вы посмели вторгнуться в страну вазири без разрешения Тарзана — Повелителя джунглей?

— Что за чепуху ты мелешь, Эстебан? — удивился один из англичан. — И какого черта ты вернулся в одиночку и так скоро? Где носильщики? Где слитки?.. Где золото?

Какое-то время Тарзан молча смотрел на говорящего.

— Я Тарзан из племени обезьян, — сказал он. — Я не понимаю, о чем вы говорите, но я знаю, что мне нужен тот, кто убил Гобу — великую обезьяну, и Бару-оленя.